Хроника Горбатого

Похоронив отца, Урсула поселилась в Хельсинки у столетней свекрови. С ней были муж, дети, Йозеф и вызволенный из психушки брат. Дом в Стокгольме самодура завещала детям своего дорогого покойника, но жила там одна – никто из Тролле и Канерва не хотел оставаться в Швеции: все в патриотическом порыве возрождали «свою Суоми» в пределах новых печальных границ.

Германия напала на Норвегию. Арви пил успокоительное, глотал порошки, внимательно следил за военными действиями, чиркал карандашом в газете, прислушивался к радиовещанию и голосам в голове, кричал об общем параличе и слабости обороны, бредил союзом с фюрером:

– Я был бесконечно обижен на Германию. Мы так дружили! Йозеф, в твоём возрасте я проливал за немцев кровь на Рижском фронте, был ранен, чуть не утоп в Мисе. Вылечился, но не пошёл в Беломорскую Карелию, всего не успеть, в Виипури было дел по горло. Ещё хотел дойти до Петрограда, это ведь тоже наши земли, эх, юношеские мечты! В восемнадцатом году немцы помогли выбить красных из Хельсинки, провели парад и великодушно отдали нам чистый город. А через два десятка лет в тяжёлый час бросили нас и хладнокровно наблюдали за бойней. Они даже запретили пролетать над своей территорией тем, кто хотел нам помочь. Итальянцы не могли переправить оружие и макароны. Но голос в моей голове говорит: «Прости по-христиански! Снова полюби и заключи союз!»

– Господин Арви, я пока не готов разделить вашу любовь. От фрау Гусман нет известий. Судя по всему, её уничтожили. В документах написано, что я немец, но мне страшно ехать в Германию.

– Думаешь, снимут штаны для проверки? Или отправят на фронт?

– Я разлюбил мою родину. Похоже, мне там больше нечего терять. Здесь останусь.

– Правильно. Если что – будешь биться за Суоми?

– Если придётся, буду драться за Анну. Мы решили пожениться.

– Поздравляю. Сейчас нелёгкое время, но я – я заплачу за свадебный обед. Я тоже хочу жениться. Для этого-то мне и нужен союз с Германией. Меня ждёт невеста в Райволе. Ты знаешь, я был болен, случилось временное помутнение рассудка – в тот день, когда я взорвал квартиру и встретил младшую Босову. Кстати, это она меня сдала в дурдом. Меня поразило её сходство с папиной Суоми. Оказывается, все кроме меня, знали, кто позировал. Так вот, я чуть было не забыл мою Лийсу. Но сейчас ясно вижу, что мне нужна лишь она. Я очень о ней беспокоюсь. Где она теперь? Всё также в Верхней Райволе? Не навредили ли ей рюсся? Может, решили, что она шпионить осталась. Расстрелять могли или в лагерь отправить, а там голодом заморить. Я служил в лагере и знаю, как избавляются от тех, кто не нужен. Германия поможет вернуть Верхнюю Райволу. Для этого я готов заключить союз с самим дьяволом. Как Фауст.

– Дядюшка, ты кое-что забыл: «А чем я заплачу за эти попеченья?» – вступил в беседу Эйно. – «Чёрт – эгоист, нельзя ждать от него, чтоб даром стал он делать одолженья»[62].

– У нас нет выхода. Норвегия, Швеция – слабые. С ними союз ничего бы не дал. Англия – со своими принципами, ей не угодишь. Про французов даже говорить не хочется. Я должен вернуть мою Лийсу.

– А я собираюсь проведать Пекку. Показать ему мою награду. Честь и Родина! Он поразится, что я на медали изображён, правда, горба не видно.

В разговор вмешалась мать:

– Ты не пойдешь воевать. Я не справлюсь с ужасом ожидания и неизвестности. Меня пристрели, потом делай, что хочешь.

– Мама, я с тобой останусь. Да и войны не будет, дядя драматизирует. Но согласись, что было бы неплохо вернуться в Виипури.

– Я не хочу никуда возвращаться. Мне нужны мои дети, остальное пусть заберут.

– А я? – спросил архитектор.

Урсула молчала.

– Папочка, мужу важнее всего жена, а жене – дети! – сказала Анна. – Это во многих сказках проговаривается. А сказкам надо доверять, в них народная мудрость. Я сейчас делаю иллюстрацию к швейцарской сказке, там чёрт бедняку построил дом и в награду потребовал чью-нибудь душу, естественно. Так вот, бедняк вдруг понял, что ему дороже всего жена, не дети. Он про жену свою думал в первую очередь, не про маленьких Жана и Пьера. А вот женщина сначала будет спасать ребёнка, в критической ситуации про мужа даже не вспомнит. И это правильно, я считаю. Прости, Йозеф. Ты будешь биться за меня, а я за наших детей.

– Хорошо, дорогая, конечно. Если ты бросишь ради меня наших детей, я тебя прокляну.

– На свадьбу я не надену мамино платье, оно на куски разлетелось в Виипури, да, дядя? Пойду под венец в скромной форме лотты. Мы будем есть торт из одной тарелки и много рыбы, тогда в скором времени я рожу нашего первенца.

– Разлетелось, Аннушка. Дай вам Бог счастья и деток маленьких, сладеньких, буду их на ноге качать и песенки петь. Вместе с фюрером я доберусь до Райволы и, если не найду мою Лийсу, устрою масштабные похороны. А живые позавидуют мёртвым. Скоро власть будет в наших руках. Власть, которая осознаёт, что может и не вызывать симпатий, но силой прокладывает себе дорогу.

– Дядюшка, похоже, ты уже в Верхней Райволе!