Хроника одного побега

— А как ты собираешься их рекламировать? На личном примере, что ли? — удивился Томпсон.

— Сейчас увидишь. Данила, пошли, — она взяла за руку Ключникова.

— Что ты задумала? — удивился оператор. — У нас своих проблем мало?

— Наши проблемы закончились, — Камилла подошла к столику. — Разрывай упаковку.

Данила разорвал пальцами.

— Готово.

— Мне больше нравится, когда ты разрываешь упаковку зубами, но это в постели, вот это настоящая мужская страсть. Ну а сейчас действуем целомудренно, общаемся с детьми. Надувай.

Данила надувал презервативы, Камилла завязывала их нитками, рисовала на них перманентным маркером веселые рожицы и раздавала детям. Невинные души и не подозревали, для чего взрослые используют эти штуки по ночам. При дневном свете они видели в презервативах только воздушные шарики без всяких эротических подтекстов. Вскоре вокруг миссии уже носилась стая детей с надутыми презервативами в руках. Камилла была счастлива, что сумела с пользой для дела сбыть лежалый товар из гуманитарной помощи.

— Я же говорила тебе, Джон, что все дело в рекламе. Они же радуются. А что еще нужно?

— Ты гений. Детишки, смотрю, украдкой рассовали презервативы себе по карманам. Гляди, и взрослые ими заинтересуются. Там, кстати, есть и надпись по-арабски.

— Я тоже пригоршню себе в карман засунул, — признался Данила. — Разорву непременно зубами, по твоему рецепту.

— Это правильно, — подбодрил оператора Джон. — После операции тебе не стоит заниматься сексом около месяца.

— Спасибо, что предупредил, — засмеялся Ключников. — Но мы с Камиллой обязательно придумаем какой-нибудь безопасный способ.

Местные детишки придумали себе новое развлечение, они подбегали к обрыву и запускали «воздушные шарики». Ветер нес их в горы. Зрелище было замечательное. Прибытие миссии смогло внести в здешнюю жизнь, полную печали и уныния, задор и разнообразие. Но тут стало происходить что-то непонятное. Дети примолкли, взрослые стали как-то стыдливо прятать за спины подарки гуманитарной миссии. От поселка, опираясь на посох, шел седобородый старик. Сколько ему лет, было сложно сказать. Все худое лицо испещряли глубокие морщины, отчего оно казалось слепленным из глины, которая растрескалась под палящим солнцем. На голове у старика зеленела чалма, что означало, он принадлежит к роду пророка Мухаммеда. А это на Востоке многое значит. Принадлежность к роду основателя ислама не дает сама по себе денег, положения в обществе. Потомок может быть простым неграмотным крестьянином, но его моральный авторитет будет оставаться на высоте, к его словам всегда станут прислушиваться. Старик шел гордо, важно.

Он подошел, неодобрительно обвел взглядом жителей поселка. Люди опускали головы, словно их застали за неприличным занятием. Последний детский смех смолк. Ветер уносил надутые презервативы в горы. Джон попытался исправить ситуацию.

— Я скажу своим парням, они принесут вам муку и все остальное прямо в дом.

Но старик, наверняка почитавшийся местными почти как святой, никак не отреагировал на слова неверного. Глаза его горели фанатичным огнем.

— Что вы тут потеряли, правоверные? — обратился он к жителям поселка. — Вместо того чтобы молиться и уповать на милость Аллаха, вы бросились к неверным. Не они ли ввергли нашу страну в войну? А теперь за испорченные продукты, вместо того чтобы выбросить их на свалку у себя в Европе, они покупают ваше расположение.

Люди внимательно слушали. Голос у старика был такой, что западал в душу, тревожил ее. Большую роль играла и зеленая чалма.

— Теперь я знаю, как выглядят пророки, — прошептала Камилла Ключникову. — Сейчас он и меня заставит паранджу носить.

Джон попытался вступиться за гуманитарку.

— Я уважаю ваши годы и ваше положение, но вы ошибаетесь, — обратился он к старику. — Все продукты годные к употреблению, можете сами посмотреть этикетки.

— Написать можно все, что угодно, — отмахнулся от него седобородый старик и вновь повернулся к соплеменникам: — Они травят вас. Им нужны богатства нашей страны, но не люди…

— Это уже бред какой-то горячечный, — не выдержала Камилла, но, к своему счастью, сказала это по-русски, иначе последствия долго пришлось бы разгребать миссионерам.

А вот дальше пошел «полный бред». Старик воздел над головой руки с посохом, словно собирался ударить в землю, расколоть скалы и освободить чудодейственный источник.

— Они не лекарства привезли. Они вкалывают вашим детям отраву, — взгляд фанатика уперся в медсестру, делавшую прививки. — В поселке возле Абу-эд-Духура, где эти изверги побывали до того, как под покровом ночи приехать к нам, после их отъезда умерло уже пятеро детей. И сколько умрет еще?

Толпа ахнула, такой уважаемый человек не мог обманывать, хотя никто не мог ему запретить и заблуждаться! Людям свойственно верить во всякую чушь. К тому же подсознательная боязнь визита к медику легко рождает веру в существование врачей-вредителей. Старик сам верил в то, что говорил. И это заставляло людей ему верить.

— Там никто не умер, — пытался урезонить людей Томпсон.