Хроника одного полка. 1916 год. В окопах

«Личная польза…» – снова пришло на память. – А французы гибнут под Верденом, говорят, там идут серьезные бои, а они тут про личную пользу… А Брусилов умница, сказал, что личной пользы для себя не ищет… Вот за это хвалю! А косоглазенький! – Царь снова вспомнил своего начштаба Алексеева. – Надо же было всё учесть! Сколько чего есть: снарядов там, патронов, чего ещё… и сначала всё обговорить с Эвертом, Куропаткиным, начальниками их штабов, в конце концов, а не устраивать экспромта… написал свой план и предложил генералам с листа… Им ведь тоже надо всё обдумать, прикинуть, взвесить, тем более что против Эверта и Куропаткина всё же немцы… Мы ведь с Аликс ничего не предпринимаем, пока не взвесим всего, не посоветуемся».

Вспомнив жену, император замолчал и начал считать шаги, до пригорода оставалось меньше полверсты, авто, он это видел, уже втягивались в жилые постройки. Он приметил на обочине большой ком земли и снова загадал, что если дойдёт до него правой ногой, то на свой день рождения шестого мая, на свои сорок восемь, точно будет в Царском, а если левой, тогда…

«А тогда не надо загадывать!» – сказал он сам себе и увидел, что подстраивает шаг под… осталось на глазок восемь шагов, семь, шесть, пять, четыре, уже было видно, что камень попадает под левую, он припрыгнул, сменил ногу и… дошёл правой.

* * *

Вяземский смотрел на Адельберга – виделись без малого год назад. Александр Петрович уже был в чине подполковника, и Аркадий Иванович за него радовался.

– Разрешите, Александр Петрович, поднять рюмку за ваше повышение.

– Благодарю, Аркадий Иванович, надеюсь в скором времени увидеть вас генералом.

– Ну, вот мы и расшаркались друг перед другом…

– Да уж, дорогой Аркадий Иванович, ни дать ни взять!

Они несколько минут назад сделали заказ, графин с водкой уже стоял, рюмки налиты, и закуска принесена.

– Рад за вас, что вы в таком хорошем расположении духа… – сказал Вяземский.

– А как же, – откликнулся Адельберг. – Сейчас догоню Алексея Алексеевича – и за работу, не так часто за последнее время доводилось наступать.

Закуска была вполне приличная: паюсная икра, белорыбица, колбаса, ассорти из квашеной капусты, огурцов и редьки, душистый черный хлеб, сейчас принесут уху, настоящий прощальный обед.

– Как вы будете добираться? – спросил Адельберг.

– Минск, Молодечно, Вилейка, там меня ждут, а дальше по просёлкам до На́рочи.

– Две трети пути по железной дороге…

– Три четверти, а вы?

– Гомель, Мозырь, Ровно, дальше Волочиск, но, думаю, не надолго…

– Что так?

– Брусилов уже дал предварительные указания, буду при штабе восьмой, поэтому сразу вернусь в Ровно…

– К Каледину?

Адельберг кивнул.

– Алексей Максимычу?

– К нему самому. От него начнём плясать…

Сдвинулась портьера, в кабинет вошёл официант и стал расставлять супницу с ухой, налил в тарелки, разлил в рюмки водку, поклонился и вышел.

– Уха! Какой запах! – Адельберг вдохнул аромат. – Я такую последний раз ел на Сунгари.

– В Харбине?

– В нём, благословенном!

– Да… у вас же там…

– Жена и сын…

– Большой?

Адельберг как-то странно улыбнулся, человек он был сдержанный, полез во внутренний карман кителя и достал две фотографические карточки. Вяземский взял, на одной сидела в резном кресле с высокой спинкой красивая блондинка, она держала «солдатиком» дитя в конверте и чепчике с кружавчиками, закрывшими верхнюю половину лица. Второй снимок был в стиле «карапуз» – на столе лежал голенький младенец, ещё только-только научившийся держать головку. Вяземский разглядел на фото в правом нижнем углу вензель с надписью «Харбин», а в верхнем поздравление «С Рождеством Христовым. 1915 год». Ему подумалось, что сыну Адельберга, судя по виду на момент съёмки, должно быть, исполнилось полгода, практически столько же, сколько его Полине, потому что Ксения прислала точь-в-точь такую же фотографию – в стиле «карапуз» и тоже с рождественскими поздравлениями, только с виньеткой «Симбирск».

– В отпуске побывали? – спросил он Адельберга.

– Куда там… – ответил Адельберг.

– А?..

В ответ Александр Петрович только развёл руками, покачал головой и взялся за графин.

– Что, ни разу не видели? – У Вяземского как смерчем пронеслась в голове мысль о том, что Харбин – это же у чёрта на куличках!

– Нет, – ответил Адельберг и вдруг сказал: – А я вас обманул. – И посмотрел на Вяземского. – Да, да! Обманул!

Аркадий Иванович не знал, как реагировать, и удивленно глядел на Адельберга.

– В последний раз я ел такую замечательную уху не на Сунгари, я вспомнил, не помню, как называлась эта речка, горная в Карпатах, а прошлым летом, и про рыбу тоже ничего не знаю, только уха была замечательная… Что вы на меня так смотрите?

– А как это так – уху ели, а какая рыба не знаете?

– Ах, извините. – Адельберг широко улыбался. – Просто это было ночью…

Аркадий Иванович не стал ничего спрашивать, он видел, что Александр Петрович слегка интригует.