Хроника времен Карла IX

Когда капитан Жорж и его брат пробирались по церкви, отыскивая удобное место, поближе к проповеднику, их внимание было привлечено громкими взрывами хохота, раздавшегося из ризницы; они вошли туда и увидели толстого, веселого, румянорожего человека, одетого в рясу францисканца и занятого очень оживленным разговором с шестеркой расфранченных молодых людей.

— Ну, дети мои, торопитесь занять места. Барыни меня ждут: им не терпится, дайте-ка мне подходящую тему для проповеди.

— Расскажите сегодня о том, какими происками женщины водят за нос мужей, — сказал один из молодых людей, в котором Жорж сейчас же узнал Бевиля.

— Богатая тема, милый мальчик, я согласен. Но смогу ли я хоть что-нибудь произнести, равное по силе проповеди оратора из Понтуаза? Что скажешь после его выкрика: «Вот сейчас швырну мой колпак в голову той из вас, которая чаще всех наставляла рога своему мужу». Ведь при этом все женщины в церкви закрыли головы руками или покрывалом, чтобы отразить удар.

— Ах, отец Любен, я только ради вас и пришел на проповедь, скажите нам сегодня что-нибудь веселенькое, поговорите о любовном грехе, который теперь сильно вошел в моду.

— В моду? Это у вас, молодые люди, это у вас, двадцатипятилетних, а мне стукнуло пятьдесят, в мои годы нельзя уже говорить о любви. Я даже и позабыл уже, в чем состоит этот грех.

— Не скромничайте, отец Любен, вы и теперь не хуже, чем бывало, рассуждаете на эту тему, мы вас знаем.

— Да, проповедайте на тему о любовных пороках, — добавил Бевиль. — Все дамы скажут, что вы великий знаток в этом деле.

Францисканец подмигнул в ответ на эту шутку довольно плутовато. В этом подмигивании были и гордость и удовольствие. Ему польстили упреки в пороках, свойственных юности.

— Нет, об этом я проповедывать не буду, а то все придворные красотки перестанут ходить ко мне на исповедь, если я вздумаю оказаться слишком строгим по этой части. А по совести говоря, если бы я коснулся этого, что лишь в тех целях, чтобы показать, как на веки-вечные обрекают себя на муки… и ради чего? Ради сладкой минутки.

— Ну, как же быть? А вот и капитан! Ну-ка, Жорж, дай нам какую-нибудь тему для проповеди. Отец Любен подрядился сказать проповедь на первую названную нами тему.

— Да, — сказал монах, — но торопитесь, провалиться мне на этом месте, я уже должен быть на кафедре.

— Что за чорт! Отец Любен, вы ругаетесь не хуже короля, — воскликнул капитан.

— Бьюсь об заклад, что в проповеди он не осмелится произносить крепкие слова.

— Ну, а почему бы нет, если мне приспичит? — заносчиво заявил монах.

— Ставлю десять пистолей, что не осмелитесь.

— Десять пистолей? Идет, по рукам.

— Бевиль, — предложил капитан, — иду в половину твоего заклада.

— Ни в каком случае, — возразил тот, — я хочу один выиграть деньги с попа, а если он крепко ругнется, чорт меня побери, то я не пожалею десяти пистолей. Руготня с церковной кафедры дороже денег.

— А я вам объявляю, что я уже выиграл, — сказал отец Любен. — Я начну свою проповедь прямо с тройных проклятий. Вы — молодые дворяне — думаете, что если вы носите шпагу на бедре и перо на шляпе, так вы одни умеете ругаться и божиться. Мы сейчас увидим.

С этими словами он вышел из ризницы и мгновенно оказался на кафедре. В церкви воцарилось глубокое молчание. Проповедник обвел глазами толпу, теснившуюся около кафедры, и обвел всех глазами, словно отыскивая того, с кем он бился об заклад, устремил свой взгляд, найдя своего спорщика, прямо на него, нахмурился, подбоченился и яростным голосом закричал:

— Возлюбленные братья! Через силу! Через убийство! Через пролитие крови… — удивленный и негодующий шопот прервал проповедника, или, вернее, заполнил преднамеренную паузу в его речи.

— …господа нашего, — продолжал монах благочестивым топом и говоря в нос, — мы спасены и искуплены от мучений ада.

Общий взрыв хохота снова прервал его речь. Бевиль снял с пояса кошелек и потряс его перед проповедником, — признаваясь в проигрыше.

— Так, братья мои, — продолжал невозмутимо брат Любен, — вы довольны, ведь истинно так? Мы спасены и искуплены от мучений ада. Воистину, прекрасные слова! Но что ж, вы думаете сидеть сложа ручки и радоваться? Ведь мы расквитались только с мерзейшим геенским пламенем. А что касается чистилища, то ведь это все равно, что, обжегшись на свечке, лечиться мазью из двенадцати обеден. Нате-ка, ешьте, пейте, ходите к распутницам.

Ах вы, заядлые греховодники, вот о чем вы думаете, вот на что рассчитываете! Ну, так вот! брат Любен говорит вам, что вы подводите счет, не дождавшись хозяина.