Хроники Алмазного камзола

– Вы что не довольны? Я искренне хотел помочь.

– Спасибо, Ваше Высочество, – пойду знакомиться с Бастилией.

Вот так производят человека в рабы обстоятельств. Мечтал о фестивале – пожалуйста! Конечно, очень даже хочется быть абсолютно независимым от власти. Но разве такое возможно? Можно сказать, что я свободен внутри своей черепной коробки – неужто? А ежели дело совсем в другом? В том, что мы называем свободой, в семантике? Например, человека, окончательно уверенного в своей правоте, разве можно назвать свободным от влияния всяческих там идейных клише и газетных реклам? По крайней мере, я смогу провести совсем другой фестиваль: Так сказать, с размахом!

4. Смертельная мода

– Маэстро, вы сегодня рассеяны, что произошло? – участливо спросила принцесса, заметив мой отсутствующий взгляд.

– Смотрю я на ваши восхитительные бёдра и понимаю, что учиться и учиться вам ещё, как говорил великий мечтатель Ульянов (Ленин).

– Учиться? – девушка в недоумении посмотрела на себя в зеркальную стену танцевальной студии.

– А как же. Здесь столько работы, – я развёл руки в стороны, показывая объём трудозатрат.

– Патрон, что делать с осанкой, – проявил усердие Ферапонт.

– Что делать с осанкой? Постарайся с ней договориться! Разберись, кто в доме хозяин ты или твоё босоногое детство? Бедность, дорогой, всегда имеет кривые позвоночники.

– Маэстро, зачем вы его пугаете?

– Ваше Высочество, это называется: мотивирую! Вдруг взбрыкнёт и пойдёт гордый такой с большим счётом в банке!

– Странная у вас мотивация. От неё хочется стать привидением на пыльном бабушкином чердаке.

– Это почему таким бестелесным объектом?

– А потому, что нельзя верить в чудеса.

– О как! Хорошо вам рассуждать о высоком находясь на вершине пищевой цепочки. А во что, позвольте узнать, надо верить бедному секретарю театрального агентства? Откроете истину великую.

– Смеётесь? А напрасно. Моя бабушка говорила, что поиск виноватых всегда приводит к рождению слепых драконов.

– Это почему?

– Сами не могут открыть глаза, а другим не дают: кусаются.

– Бабушка ветеринар?

– Почти.

– Мудрость вашей бабули пугает пещерным натурализмом. Нам сейчас, действительно, лучше осанкой Ферапонта заняться.

В пустой, ещё ничем не оборудованной приёмной, за длинным столом Ферапонт бойко выстукивал на печатной машине Underwood текст сообщений, успевая переводить на нормальный язык быстрый писк тире и точек азбуки Морзе из аппарата военного инженера Попова. Я устроился напротив и ставил галочки о проданных билетах в цветной сетке зала. За прозрачной стеной наблюдалось веселье администраторов, двигающих мебель на новом месте под музыку из радиолы.

Обер-камергер Ея Величества вошёл в просторную залу вслед за Гектором, распахнувшим предупредительно настежь высокие полотна дверей перед важным гостем. Граф, не снимая перчаток, с недовольным видом постоял, наблюдая за напряжённой деятельностью сотрудников «Альт Пальмиры», потом упрекнул:

– По старинке работаете. Как вы собираетесь проводить фестиваль при такой организации. Просто безобразие! Немедленно составьте список всего необходимого. Времени крайне мало, а вы тут радио «Берлин» слушаете.

– Ваше Сиятельство, шуршим словно бурундуки поздней осенью. Нет времени чашку кофе выпить.

– Утром император вызвал к себе в спальню, а мне нечего докладывать. Безобразие! Я не могу с вами связаться, чтобы выяснить положение дел. Нужен подробный отчёт. Пришлось лично к вам ехать!

– Ферапонт, в чём дело? Почему граф не смог дозвониться?

– Маэстро, у меня две руки и те завязли в работе! – продолжая печатать, ответил секретарь.

– Ваше Сиятельство, вчера меня осчастливили, сегодня мы здесь! Император не выспался – смените сомнолога, но не рвите ногти на пальцах.

– Для обстоятельного доклада нужен экскурс в процесс, так сказать.

– У вас имперская хватка, сразу понял – кричите по делу. Идёмте в кабинет, расскажите свои капризы.

– Пустяковое дело, – бросая перчатки в цилиндр, начал граф. – Поможете погрузиться в материал, увидеть всё вблизи: милонгу, дуэль, желательно, принять участие, конечно, в качестве зрителя.

– По-настоящему? Слегка необычные у вас прожекты. Просто извращённое любопытство, вы не находите?

– А в чём трудность? Используйте своего замечательного секретаря, пусть отрабатывает патент на работу в империи. Давайте я с ним поговорю.

– Это зачем? Дался вам мой секретарь! Вот у вас этакая великосветская бесцеремонность по отношению к подданным наблюдается. Вы считаете это нормальным?

– Не говорите глупостей! Империя может, например, помочь с долголетием. Вы, как я понимаю, на данный момент слегка ограничены в средствах.

– Что, ценного работника хотите сманить. Ему остаётся только крикнуть: «Славься, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!». А давайте спросим предмет торга? Я вынул медный свисток-затычку из переговорной трубы и подул в блестящий раструб:

– Да, патрон, – на мелодичную трель из приёмной вошёл мой помощник.

– Ферапонт, скажи на милость, готов рискнуть единоличной жизнью, чтобы удовлетворить любопытство графа?