Хроники Белого Ворона-5: ПОКА ЛЕТИТ МОНЕТА

Подсохшие лесные полянки покрылись маленькими кустиками сладко пахнущих цветов (стебельки и листики были сплошь в мелких пушинках, словно для тепла, а цветочки, собранные на верхушках стебельков как будто в розетки — розовые, синие и фиолетовые), подлесок выпустил из почек крохотные листочки, отчего лес словно окутался лёгкой зеленоватой дымкой, и лисы тронулись в путь.

Первым делом нужно было позаботиться о телах Кам и Аяки, всё ещё ждущих своей последней участи. Земля оставалась промёрзшей в глубине, но лисы надеялись набрать камней и засы́пать своих подруг прямо в левой пещере.

Они прибежали к месту начала своей зимовки и остановились на полянке у пещер, не решаясь войти туда сразу.

— Жаль, что нет тачки. Или хотя бы вёдер, — посетовала Каэдэ, — По-дурацки мы всё-таки собирались, даже котелка нет!

— Ну что теперь страдать, — Мизуки не дала никому киснуть, — Всё равно ничего не изменишь, правильно? Я вот что предлагаю: давайте натаскаем побольше сосновых и еловых веток — и подожжём прямо так? А уж что останется — присыплем.

Звучало, вроде бы, здраво, и все начали активно таскать в пещеру ветки и укладывать их поверх старой и немного осевшей веточной кучи, под которой были спрятаны тела Кам и Аяки.

СТАРЫЙ ЛАГЕРЬ

Когда пещера наполнилась почти наполовину, Сэйери сказала: «Хватит!» — и они выстроились снаружи большим полукругом. Старшие переглянулись. Опять пробовать будут — поняла Изуми. Всё это время, с того собрания, лисы поодиночке и группами пытались извлечь огонь. В легендах огонь добывался по-разному: ударом хвоста, заклинаниями, но чаще — просто ртом, на манер дракона. Пока никак не получалось. Ни у кого.

Изуми перекинулась в лису — так теплее — и села. Иногда попытки создать огонь затягивались надолго. Безуспешные попытки.

Но у старших, видимо, были свои мысли. Всё-таки это похороны, хоть и запоздалые. Мизуки начала говорить. Готовилась ли она, или речь получилась экспромтом, но от слов Мизуки в груди поселилась боль. Оказывается, в лисьем обличье можно плакать так же, как в человеческом. И… Изуми не успела заметить, кто была первой, но лисы вдруг начали выпускать изо ртов пламя, похожее на маленькие струйки или на крохотные, не больше монетки, огненные шарики. Огоньки летели в строну пещерки, садились на смолистые хвойные ветки. Пламя занялось во многих местах сразу, разгораясь всё больше и больше, превращаясь в огромный костёр.

Жар был такой, что им пришлось отойти подальше. Многих это внезапное проявление лисьей магии утомило страшно, и кицунэ разлеглись по поляне, выбирая себе местечки посуше. Некоторые же наоборот, сидели как можно ближе к огню — настолько, насколько допускал его жар — и жадно вглядывались в плоды своих усилий янтарными глазами.

Изуми подумала и решила прогуляться до озера. Так и так ждать придётся, пока остынет зола. Интересно, лёд растаял?

ТЫ, ВООБЩЕ-ТО, ОБОРОТЕНЬ…

Озеро очистилось почти полностью и, судя по квакам и плюхам, здесь тоже было полно вкуснющих лягушек. Изуми облизнулась и умерила шаг, чтобы ненароком не спугнуть добычу. Она подошла к воде с привычной стороны, где они рыбачили, пока мороз не загнал их в пещеры. Здесь берег был покруче, глубина сразу побольше, и удобнее было забрасывать удочки, чтобы не мочить ноги в холодной осенней воде.

Немного постояв и примерившись, Изуми всё же решила, что лучше будет пробежаться немного в сторону, где совсем мелко и можно перекусить лягушками, прыгая по камням и не замочив лап. Она совсем уже собралась бежать, когда её внимание привлекло быстрое движение в зелёной озёрной воде. Рыжая лиса развернула мордочку… из глубины поднималось, стремительно приближаясь… человеческое лицо!!!

Пронзительный визг Изуми пронёсся над поверхностью озера и заметался, отражаясь от сосен-гигантов на противоположной стороне.

— Ты, вообще-то, оборотень, — немного обиженно сказала Харуко, — Могла бы так и не орать!

На крик Изуми, конечно, примчались все остальные лисы. Берег наполнился криками и визгом, теперь уже радостным. Харуко тоже могла обращаться. В первом своём воплощении она, как и прежде была девушкой, во втором — хвостатой русалкой с длинными зелёными волосами и серебристым хвостом и в третьем — рыбой.

— Не знаю, кто я теперь? — философски рассуждала Харуко, — Видимо, что-то типа морской девы? Во всяком случае, мне нравится больше, чем быть каппой. Хотя Фудзико уже привыкла.

— Фудзико⁈ — воскликнуло сразу несколько голосов.

— Да погодите, я сплаваю, разбужу их!

Харуко плеснула хвостом, оставив лисиц недоумевать на берегу. А через пять минут все снова пищали, увидев не только Фудзико, но и Эцуко, и Нэоко тоже. Все три приплыли девушками, хотя могли обратиться и лягушками (Изуми облегчённо выдохнула, благодаря всех богов, что она не успела поохотиться в этом озере ни на лягушек, ни на рыбу!), и в ещё одну странную и никому не знакомую форму. Это была почти что девушка, но кожа становилась более светлой, голубоватой, а между пальцами рук и ног появлялись перепонки.