Хроники Кадуола

«Очень предусмотрительно с твоей стороны! А голоса ты тоже слышала?»

Лидия поерзала на стуле: «Мирон говорит, что их на самом деле нет».

«Мирон прав — он, кажется, всегда прав».

Лидия вернулась к поглощению каши. Уэйнесс воспользовалась случаем внимательно посмотреть по сторонам. Где можно было бы найти хоть что-нибудь, относящееся к Адриану Монкурио? Хранилась ли вообще в этом доме какая-нибудь информация? Все зависело от подхода Ирены Портильс. Если та считала, что адрес Монкурио не имеет большого значения, какое-нибудь письмо от него могло лежать где угодно — даже в ящике серванта, где Ирена держала счета и квитанции.

Госпожа Клара ушла в пристройку. Уэйнесс вскочила, подбежала к серванту и стала открывать ящики, быстро просматривая бумаги и надеясь, что ей попадется на глаза имя «Монкурио» или «Соломон».

Ничего такого в ящиках не было.

Лидия и Мирон наблюдали за ней спокойно, без удивления. Мадам Клара вернулась в кухню; Уэйнесс снова присела на стул. Лидия спросила: «Что вы потеряли?»

Уэйнесс тихо ответила: «Я потом тебе расскажу, когда Клара не сможет нас подслушивать».

Лидия кивнула — судя по всему, с ее точки зрения такой ответ представлялся вполне разумным. Она сказала, тоже полушепотом: «А вы спросите Мирона. Он может найти все, что угодно — он просто знает, где что лежит».

По коже Уэйнесс пробежала радостная дрожь. Она взглянула на Мирона — возможно ли это? Сама мысль о такой способности противоречила любому человеческому опыту. Уэйнесс осторожно спросила: «Мирон, ты действительно умеешь находить потерянные вещи?»

Мирон презрительно шмыгнул носом — так, будто его спросили, умеет ли он держать в руке ложку. Лидия пояснила: «Мирон все знает. Или почти все. Я думаю, что теперь ему нужно начать разговаривать, чтобы вы могли слышать, что он хочет сказать».

Мирон проигнорировал сестру и отодвинул тарелку с остатками каши.

Лидия серьезно посмотрела на брата и снова объяснила, повернувшись к Уэйнесс: «То есть, я думаю, он начнет говорить, когда ему будет что сказать».

«Или когда он согласится найти то, что мы ищем».

Перерыв в перестуке посуды на кухне свидетельствовал о том, что госпожа Клара прислушивалась к разговору.

«Что ж! — тяжело вздохнув, сказала Уэйнесс. — Чем мы сегодня займемся? Погода плохая, но на улице не слишком холодно; мы могли бы пойти на двор». На дворе можно было поговорить, не опасаясь посторонних ушей.

Тем не менее, уже накрапывал дождь, и она осталась с детьми в гостиной.

Раскрыв атлас Земли, она объяснила проекцию Меркатора: «Таким образом на плоской бумаге изображается вся поверхность Древней Земли. Голубым цветом обозначены моря и океаны, а это континенты. Вы знаете, на каком континенте мы сейчас находимся?»

Лидия помотала головой: «Нам никто еще не говорил».

Бросив взгляд на карту, Мирон указал пальцем на Патагонию.

«Правильно!» — похвалила Уэйнесс. Она стала перелистывать страницы атласа: «На Земле много разных стран, и у каждой страны свои особенности. По ним интересно путешествовать, приезжая из одного древнего города в другой или посещая красивые дикие места — даже на Древней Земле осталось много диких мест».

Лидия с сомнением взирала на карты: «Если вы так говорите, наверное, так оно и есть, но эти карты меня смущают, от них возникает какое-то странное чувство. Не знаю, нравится ли оно мне или нет».

Уэйнесс рассмеялась: «Мне это чувство хорошо знакомо. Его называют «охотой к перемене мест». Когда мне было столько же лет, сколько тебе, мне подарили книгу старинных стихов. Одно стихотворение произвело на меня самое сильное впечатление; я повторяла его день за днем и не могла от него отвязаться — так что даже боялась открывать эту книгу. Хочешь послушать этот стишок? Он короткий:

Из погибшей страны, где не будет весны,

Из страны неизбывного горя

Мы уехали вдаль, чтоб развеять печаль

За горами у синего моря».

«Звучит неплохо!» — одобрила Лидия. Она взглянула на Мирона — тот наклонил голову набок. «Мирону тоже понравилось. Ему вообще нравится, когда слова складываются, как в головоломке. Вы еще какие-нибудь стихотворения знаете?»

«Нужно подумать. Вообще-то я всегда плохо запоминала стихи. А сейчас мне почему-то приходят в голову только грустные стихи, даже зловещие. Есть такая странная поэма, называется «Безбрежное озеро». Это не детское стихотворение — просто я помню, как оно начинается:

Не спится в беспробудном сне

Тому, кто слепнущие очи

Открыл перед лицом богов:

Огнем в берестяном челне

Блуждает он в туманной ночи

По озеру без берегов...»

Лидия немного помолчала и вынесла приговор: «Это стихотворение мне тоже нравится». Она снова посмотрела на Мирона и удивленно обернулась: «Мирон хочет что-то сказать — он пишет!»