Хроники «Красного авокадо»

Аккуратно стащив с пояса ракетницу, Берта посмотрела на увлечённых сбором образцов мужчин. Нет, если Бартон заметит, он заставит забрать обратно. А провести эксперимент было бы очень интересно и важно. Ракетница! Будет ли ракета, созданная «красным», лететь и гореть, как настоящая? Это не какая-то глупая пробирка, это уже нечто!

Медленно, осторожно, закусив нижнюю губу, Берта отошла в сторонку. Обогнула скалу… Как она объяснит своё отсутствие?! Скафандр не давал возможности воспользоваться самой банальной и первой приходящей на ум отговоркой — «захотелось в кустики». Пошла прогуляться и полюбоваться пейзажем? Ну, разве что… Цена — ещё одна порция колкостей от Бартона.

Берта подавила вздох. Если её эксперимент удастся, одной порцией колкостей дело не ограничится. Это будет что-то пострашнее.

Она любила Бартона. Наверное. Ну, совершенно точно — уважала его цепкий ум. Она до сих пор восхищалась этим человеком, умеющим идти к цели напролом, не обращая внимания на препятствия, а иногда и на здравый смысл. Восхищалась даже после того, как увидела другие стороны его натуры, которые издалека были не так заметны.

Его эгоизм. Его ослиное упрямство. Его хамство и грубость.

Она бы всё могла стерпеть, если бы он хоть иногда извинялся. Но складывалось такое впечатление, что Бартону просто на неё плевать. Она — лишь придаток в его жизни, состоящей из научных исследований. «Учёный» — как же Берта ненавидела это слово! Слово, сводящее всю человеческую жизнь к карикатурному образу сгорбленного старичка в очках с толстыми стёклами и в белом халате.

У подножия скалы «красного» не было, Берта спокойно вышла из зоны видимости Бартона и остановилась. Бросила перед собой ракетницу. Похожее на гротескный мультяшный пистолет устройство упало в «красное», подняв тучу пыли, которая тут же осела.

«Может быть, лет через тысячу эту планету решат терраформировать, — мысленно, кривляясь, передразнила она Бартона, — и найдут ракетницу…».

И тут её словно по голове ударили. Глаза широко раскрылись, дыхание остановилось, сердце замерло, прежде чем заколотиться снова, с удесятерённой силой.

— Джош! — закричала Берта, развернулась и бросилась бегом обратно.

Выскочила из-за скалы. К ней уже неслись Бартон и Айзек. Они были метрах в двадцати, но голоса звучали прямо в шлеме, от чего было не по себе:

— Что с тобой, Берта?!

— Проклятье, куда ты ходила?!

— В чём дело, что произошло?!

— Джош, стой! — кричала Берта, как будто количество децибелл тут что-то решало.

Она бежала к кораблю.

— Куда ты несёшься? — орал Бартон. — Остановись, это опасно. Зачем тебе этот клоун?

— Берта, Джош давно зашёл в корабль, он тебя не слышит!

— Я слышу, — заглушил всё спокойный голос Макса в эфире. — В чём дело?

Берта судорожно выдохнула на бегу. Ну конечно же, на капитанском мостике прослушиваются все разговоры. А как иначе на корабле узнают, если с экспедицией что-либо случилось? Бартон наверняка устроит по этому поводу истерику, но здравый смысл подсказывает, что иначе просто нельзя.

— Нужно немедленно найти Джоша и отобрать у него рюкзак! — выпалила Берта. — Немедленно, слышите?! Вопрос жизни и смерти!

Если бы капитаном корабля был Бартон, он задал бы миллион вопросов, издеваясь над ней после каждого ответа, потом обвинил бы её во всём, и только после этого что-нибудь бы предпринял.

Макс сказал:

— Принято.

И пропал из эфира.

13

Макс поднял тревогу. Весь экипаж — все два человека, Кейт и Арнольд — бросились на поиски. Записи с камер просматривал нёсший вахту Макс.

— Кейт, — послышался голос в наушнике, когда девушка вломилась в палату Джоша. — Он зашёл в каюту номер восемь.

— Восемь? — упавшим голосом переспросила Кейт.

— Да. Извини, но ты рядом.

— Принято…

Вот сукин сын!

Кейт в сердцах топнула ногой по полу, но тут же развернулась и пошла к роковой двери. Воспоминания, связанные с этой каютой, ещё не выветрились, да и, верно, никогда не выветрятся. Там покончил с собой Корморан Напкин… Которого на самом деле звали Люком, и который так нравился Кейт.

Сколько уже с тех пор было рейсов, сколько пассажиров… Но восьмую каюту, по молчаливому всеобщему соглашению, старались не отдавать никому. За исключением случаев, когда пассажиров было чрезвычайно много. Но это, увы, было редкостью.

— Прибью, — подбодрила себя Кейт и чиркнула по считывателю аварийным ключом.

Дверь пискнула и открылась. И Джош оказался внутри.

— Он здесь! — простонала Кейт в гарнитуру.

— Живой? — тут же спросил Макс.

— Ну как тебе сказать… Не больше, чем обычно.

Джош лежал на кровати и храпел. А вокруг него живописно рассыпались пустые бутылки из-под коньяка. Маленькие бутылочки, в четверть литра каждая.

— Выйди и закрой дверь, — велел капитан.

— Запросто.

— Арнольд сейчас принесёт защитные костюмы и носилки.

— Что?!

— Джоша необходимо переместить в медотсек… Секунду… — Капитан помолчал, кажется, разговаривая по другой линии. — Отставить медотсек. Тащите его в стыковочный.

— Принято, — бесцветным голосом отозвалась Кейт.

Перед тем как выйти, бросила ещё один взгляд на распростёртое на койке тело. Н-да… Носилки.