Хроники Нарнии Том 2

— Ты заслужил казнь, Пуг, за то, что вчера посмел посягнуть на королевских особ. И даже твое неведение вряд ли может служить оправданием. Объявляю, что работорговля запрещена во всех наших владениях королевским указом, который подписан и оглашен в замке четверть часа назад. Объявляю всех рабов на этом рынке свободными, а заключенные сделки — недействительными.

Он поднял вверх руку, успокаивая взрыв восторга освобожденных рабов, дождался, когда снова стало тихо, и грозно спросил:

— Где мои друзья, Пуг?

— Это вы про ту хорошенькую девочку и славного молодого господина? — залебезил Пуг с приторной заискивающей улыбкой. — Уже проданы! Их-то отхватили сразу...

— Мы здесь, Каспиан! Здесь! — в один голос закричали Люси и Эдмунд.

— К вашим услугам, сир! — пронзительно пискнул Рипишиппи из другого угла зала.

Действительно, они были уже проданы. Но, к счастью, люди, которые их купили, еще не ушли с рынка, желая купить еще кого-нибудь из рабов. Толпа расступилась, пропуская всех троих вперед, и какое-то время ушло на рукопожатия и объятия друзей. Но тут к возвышению подошли два калорменских купца, темнолицых и бородатых, в длинных просторных одеждах и в оранжевых тюрбанах. Это был очень богатый народ, имеющий древнюю цивилизацию, которая сильно отличалась от нарнианской. Хотя калорменцы и славились своей мудростью и учтивостью, но могли быть в то же время жестокими и беспощадными. Эти два купца долго и очень почтительно кланялись Каспиану, наговорили ему уйму комплиментов, восхваляя “фонтаны процветания”, которые он, Каспиан, устроил в “садах благоразумия и добродетели”... Каспиан еле дождался, когда они перешли наконец к сути дела и сказали, что хотели бы получить назад уплаченные ими деньги.

— Это будет только справедливо, господа, — ответил Каспиан. — Все, кто уплатил сегодня за рабов, должны получить свои деньги обратно. Пуг вернет все, что получил от вас, до последнего минима.

(Минам был одной восьмидесятой частью полумесяца).

— Неужели ваше величество, такой добрый король, хочет пустить меня по миру? — захныкал Пуг.

— Радуйся, что остался жив. Не верю, что возврат этих денег разорит тебя, хотя это было бы только справедливо, ведь ты наживался на горе и мучениях людей. А если обеднеешь, помни, что лучше жить нищим, чем рабом... Но здесь не все мои друзья, — обеспокоился он, заметив, что нигде не слышно и не видно Юстаса.

— Это вы про него? — встрепенулся Пуг. — Да забирайте поскорее, ради всего святого! Наконец-то я от него отделаюсь! Мне и в голову не могло прийти, что бывает такой неходовой товар! Под конец я запросил всего пять полумесяцев — и все равно никто на него не польстился. Думаю, выстави я его бесплатно и дай впридачу дюжину добрых парней — и то бы его никто не взял! Он же замучил всех до смерти своим нытьем и нравоучениями! Кто к нему ни подходил, всех отвадил! То ты его не так тронул, то не так на него посмотрел... Эй, Такс, приведи сюда Брюзгу!

И перед ними явился Юстас, всем своим видом оправдывая данное ему прозвище. Он был так подавлен, что не смог даже по-настоящему обрадоваться своему освобождению. Как ни странно, но больше всего — даже больше, чем перспектива всю жизнь прожить в рабстве, — Юстаса удручало, что никто не пожелал его купить. Получалось, он такой никудышный, что не годится даже в рабы. То, что Люси и Эдмунда быстро купили, раздражало так, будто они обошли его в учебе или в чем-то еще. Поэтому, поднявшись на помост, он сердито сказал Каспиану:

— Наконец-то! Вы-то наверняка веселились и развлекались вовсю, пока мы сидели в темнице. И я подозреваю, что вы не удосужились даже навести справки, где здесь британское консульство. По глазам вижу, что это вам и в голову не пришло.

Всю ночь в замке Узкой Гавани продолжался большой пир. Перед тем как идти спать, Рипишиппи, раскланиваясь с остальными, сказал;

— Думаю, что завтра для нас начнутся настоящие приключения!

Но "завтра” выдалось мирным и спокойным днем, без всяких приключений. С утра все с головой ушли в приготовления к дальнейшему путешествию. Уединенные Острова были последней известной землей, а дальше на восток простирались совершенно неведомые моря,, куда им теперь и предстояло плыть. Подготовка велась очень тщательная, старались не упустить ни одной мелочи. “Утреннюю зарю” вытащили на сушу (предварительно сняв с нее весь груз); для этого потребовалось запрячь сразу восемьдесят лошадей, а под днище корабля подложить катки. Корпус внимательно и придирчиво осмотрели дюйм за дюймом самые искусные корабельные мастера. Затем корабль снова спустили на воду и до предела загрузили съестными припасами и пресной водой. Хотя припасов набрали столько, что кое-кто опасался, сможет ли судно двигаться с таким грузом, все равно их хватило бы команде только на двадцать восемь дней. Поэтому, как разочарованно констатировал Эдмунд, они смогут плыть дальше на восток лишь две недели, и, если за этот срок не встретят сушу и не пополнят припасы, им придется отказаться от дальнейших поисков и вернуться назад.