Хроники Обетованного. Осиновая корона (СИ)

Руми соскочила с колен супруга, одёрнула платье и, подавая пример, подошла к столу. Её пухлые, детские на вид руки замелькали над хлебом; Уна, забывая моргать, смотрела, как чары боуги наполняют всё новые и новые миски какими-то кореньями, ягодами и тушёными грибами в облаке дивного запаха. Уна поняла, что нестерпимо проголодалась, а о корабельной еде ей даже вспомнить противно (странно, почему раньше об этом не задумывалась?). Шун-Ди, как обычно, достал свои чётки и шёпотом прочёл короткую молитву Прародителю - лишь потом, почтительно кивнув Руми, взялся за хлеб. Уна, остерегаясь снова проявить дерзость, повторила за ним.

Сладковатое, нежное масло таяло на языке. Через комнату перелетел пузатый медный чайник (интересно, откуда они берут медь?); Руми удостоила его короткого взгляда, и из носика полился травяной отвар. Уна узнала запах мяты и ромашки - совсем как в детстве, в Кинбралане... А потом запретила себе расслабляться и отставила чашку.

Маури, оставшийся в кресле, по-прежнему раскачивался в нём с однообразием маятника. Откуда-то к нему подлетела горстка сосновых шишек, и теперь боуги забавлялся с ними: приняв крайне серьёзный, озабоченный вид, силой мысли складывал в спирали, круги, треугольники... Иногда шишки задевали его нос, длинный и острый, точно клюв цапли, но никакой реакции за этим не следовало.

Люди, пожалуй, сочли бы его сумасшедшим.

А ошиблись ли бы?..

- Спроси, могу ли я изложить свои вопросы и просьбы, - попросила она Шун-Ди. Для убедительности официального тона пришлось представить на месте рыжих коротышек лорда Иггита (тоже, да простят её боги, не особенно высокого).

- Он готов слушать, - перевёл Шун-Ди, когда Маури лениво промямлил ответ. Он был так поглощён своими шишками, будто принимал людей с востока каждый вечер.

Руми, наколов на вилку пару грибов, непринуждённо плюхнулась на постель. Она не прекратила жевать. И вряд ли можно надеяться, что прекратит ради истории чумазой чужеземки с драконом-недорослем.

Уна выпрямилась, вздохнула и начала рассказывать. Она настроилась на долгое повествование, нудное и подробное - на нежеланную исповедь о своей крови и семье, о "коронниках", о Даре, о том, как к ней попал Иней... Однако вскоре Маури небрежным жестом прервал её. Одна из шишек упала на пол, откатилась и немедленно скрылась под жёлтыми перьями.

Шун-Ди в замешательстве обратился к боуги. Маури и Руми переглянулись и захихикали, как заговорщики; в Уну вкрался непрошеный страх.

- Маури говорит, что не верит тебе, - напряжённо сказал Шун-Ди. Две пары глаз напротив - зелёных и бледно-жёлтых - впивались в его татуировки: то в павлинье перо на лбу, то в полувыцветшие волнистые линии, видневшиеся из-под рукавов. Миншиец, владеющий их языком, явно увлёк боуги сильнее, чем невзрачная, похудевшая за время болезни Уна. Она не стала спрашивать себя, что чувствует по этому поводу; едва ли зависть, как в ситуации с Шун-Ди и...

В какой ещё ситуации?

Уна с досадой прикусила изнутри щёку.

- Чему не верит? - уточнила она, вместе с хозяином созерцая плавающие в воздухе шишки. Есть в этом нечто завораживающее, трудно отрицать. - Что я не крала Инея? Что ищу отца?

Боуги ответил донельзя весело, точно оценив шутку. Шун-Ди растерянно прочистил горло и переспросил.

- Просто не верит. Он говорит, что ты и сама не веришь в свои слова. Что... - он посмотрел на Уну и умолк. Тёмные глаза блестели красивым, но сдержанным блеском - ничуть не похоже на лучи, беззаконно бьющие из-под век Лиса.

Наверное, ничуть.

- Переводи, господин Шун-Ди, - Уна выдавила улыбку и положила ладонь на его предплечье. Шун-Ди удивлённо вздрогнул: коснуться миншийца вот так - значит решительно заявить о своей к нему близости. Они ни разу не назвали себя друзьями; возможно, пора. - Переводи всё.

- Твои слова идут не от сердца, говорит Маури, - пробормотал Шун-Ди. Боуги довольно закивал, постукивая себя по груди; Уна очень надеялась, что он в самом деле не знает ти'аргского. - Он думает, что ты повторяешь заученный урок. Он хочет услышать полную правду, чтобы ты могла предстать перед селением на сходке...

- На сходке?

- Да, этой ночью под Паакьярне сходка. Местная, небольшая. Это просто пир с танцами, Уна: ничего опасного. Разве что немного магии.

Пир с танцами? В наигранной беспечности Шун-Ди сквозила тревога; сомнительно, что она вызвана только его нелюбовью к шумным увеселениям.

- И чего же он хочет? Чтобы мои слова шли от сердца? - Уна честно попыталась сказать это без язвительности. Руми, доедая третью порцию грибов, показала два пальца.

- Она имеет в виду, что у боуги два сердца, - нервно пояснил Шун-Ди. Судя по лёгкому отчаянию на лице, раньше его в это не посвящали. - И такой же полной должна быть твоя искренность.

Непроницаемая полуулыбка Маури беспокоила Уну всё сильнее. Так улыбается игрок, жульничающий в "лисьей норе" - или фокусник, знающий секрет чьих-то серёжек, которые пропали во время его представления.

- Какие у него предложения?