Хроники полёта на Марс 2078. Воспоминание

За бортом посадочного модуля «Паларус» межпланетных перелетов температура окружающей среды была в 146 градусов по Цельсию ниже нуля. Сухой мороз причинял обшивке корабля минимум эрозии, проектировщики предвидели все изменения климата четвертой планеты. Корабль также мог выдержать и небольшой ураган в пределах четырех баллов. При повышении уровня предвиденных явлений экипажу следовало действовать по инструкции. Но никто не представлял потерю экипажа на 80%.

Кто?.. Джоанн находилась в рубке уже более восьми часов и который раз задавала себе этот вопрос. Никто даже не мог подумать об этом!

Она находилась в растерянности, не зная, что ей делать.

Связь с Землей из-за дальности теле- и радиопередач и усиленных морозов была очень плохой. Перигелий подходил к концу в этом времени года, когда на планете Земля начинается весеннее равноденствие, на Марсе бы сейчас выпал снег.

После длительного времени, с момента как покинул ее последний и полный сил товарищ, Линдау, не принимала за весь этот период ни куска пищи. Сделав в который раз попытку связаться с командой, положила голову на стенку кресла и не заметила, как уснула. Остальные два кресла командира и второго помощника были пусты.

Ей снился один и тот же сон. Мокрая трава после дождя, прозрачные лужи на асфальте, разбрызгиваемые пронизавшими их спокойствие автомобильными протекторами. Она в каком-то мегаполисе, и со всех сторон наперекор этой городской мирной жизни над вершинами небоскребов откуда-то из глубин космоса, изрешечивая встречавшиеся по пути здания, стали появляться, несясь со всех сторон неба, горящие бесформенные валуны, заслоняя собой все голубое пространство. Попадая по крышам домов, они разбивали стекла, летевшие камни, что покрупнее сносили верхние части этажей домов, нарушая спокойствие города.

«Что это, мама?» – услышала Джоанн рядом детский голос.

«Это просто дождь, сынок…» – спокойно отвечала она.

Прятавшийся за спиной матери паренек выглянул понаблюдать за окном апокалипсический гимн, это были несущиеся сверху, тянувшие за собой огненные хвосты метеориты.

На дорожной трассе, ведущей куда-то за черту города, останавливались, иногда сталкивались друг с другом, автомобили. Из них в безмолвии выходили люди, так же как и Линдау, поднимали головы к небу, наблюдая за появлявшимися вновь и вновь огненными шарами. Они неслись с огромной скоростью, словно не замечая рушащихся и взрывавшихся после их ударов мегапостроек.

Джоанна проснулась. Она была удивлена сну, так как точно знала, что детей у нее нет. Но тут же забыв, что ей приснилось, переключилась на проверку приборов слежения. Показания спутника географического состояния планеты по-прежнему оставались без изменений, сейсмический радар так же предупреждал о приближении бури. Переговорные устройства молчали и на очередные вызовы Джоанны других астронавтов давали отрицательный результат.

Ощутив, что под ногами нет тверди, Ястребов попытался сделать вдох. Но почувствовал, что не хватает и кислорода. Как только он понял, что начинает беспокоиться о недостатке воздуха, то почувствовал, словно кто-то услышал его мысли, что ноги его обо что-то опираются, легкие с жадностью наполняются воздухом, более насыщенным кислородом, в отличие от того места, где они были до этого.

– Vivat vernum!5 – услышал русский позади себя голос Луалазье. Можно было догадаться, что тот находится в двух шагах от него.

Словно после одышки от долгого марафона лингвист с жадностью вдыхал свежий воздух.

– С тобой все в порядке? – спросил Ястребов невидимого в темноте итальянца.

Иногда подшучивая над напарником в команде на корабле, теперь, находясь в неподходящей для остроумия обстановке, русский решил, что сейчас не место для шуток.

Было нельзя терять товарищей, и голос итальянца для него стал важнее, чем, например, неизвестность, которая окружала его.

– Да, Андрей, – ответил итальянец. – Здесь удивительно мягкий воздух, ты не находишь? Чистый, как в парке Толстого.

– Да-да, – согласился Ястребов.

Географ-планетолог по фамилии Ястребов старался не вступать в разговор с Луалазье, у него было никакого желания о чем-либо говорить. У него была одна мысль, о том, что их ждет на этот раз, и она не позволяла отвлекаться на речь товарища.

Их окружала та же кромешная темнота. Пилоты старались сохранять звуковой ориентир, не желая терять слышимость, друг с другом, что являлось единственной возможностью контакта.

– Волон… – вспомнил русский о бортинженере.

В ответ последовала тишина.

– Андрей, ты меня слышишь? – сказал Ястребов.

– Андрей, Андрей, ты здесь?.. – поддержал его итальянец.

Ответа также не было.

Казалось, прошло больше чем полутора часов времени, пока астронавты прислушивались к тишине, и еще полчаса назад они прекратили тщетные попытки найти даже бездыханное тело астронавта.

– Как думаешь, Андрей, насколько мы продвинулись бы, если б двигались вперед? – задал вопрос Луалазье.

Ястребов не спешил с ответом.

– На ощупь? Ползком? – Ястребов растянулся в улыбке, которую никто не мог видеть. – Думаю, метров пять, не более.