Хроники Потусторонья: Проект (СИ)

Дверь вела в узкий, обшарпанный коридорчик, оканчивающийся аппендиксом прихожей. Было у него, правда, и ответвление — ещё один коридорчик-тамбур с двумя белёными дверьми, ведущими, очевидно, в туалет и ванную. Пройдя мимо этих дверей, я попал в крошечную, метров на пять, кухню. Обстановка здесь была ещё более спартанской, чем в комнате. Раковина из «нержавейки», электроплитка с не менее чем сорокалетним стажем работы, облезлый кухонный стол с бесчисленными засечками от ножа и покосившимися дверцами, а напротив — квадратный обеденный стол и два «венских» стула: один засижен до деревянных проплешин, зато второй — нетронут, будто лет пятьдесят простоял в музее соцреализма.

Сняв с плиты старенький белый чайник со свистком и лишив его крышки, я поставил его под кран и повернул отчаянно люфтящую рукоятку с почти отвалившейся синей нашлёпкой. Кран пару раз натужно кашлянул, фыркнул облачком ржавых брызг, и только тогда ледяная струя загрохотала о чайниково дно, дребезжащим эхом отзываясь в раковинных стенах.

Я посмотрел направо: из оконного проёма равнодушно глазел на меня бесполый белёсый полдень. Что-то тут не так, подумал я. Вот зачем я, к примеру, решил вскипятить чайник? И где Димка?

И тут до меня дошло.

Димка поставил чайник на конфорку, накрыл крышкой, и включил электроплитку. А я смотрел на его мир его глазами, пытаясь понять, как (и для чего!) мне удалось попасть не в его иллюзию, а в его голову.

Поздравляю, Арефьев: у тебя нынче раздвоение личности!

Впрочем, сам Димка этого, похоже, не осознавал. Да что там: он обо мне и не думал наверняка! Судя по его действиям, он пока что не понял даже, что находится в иллюзии! А ещё Мастер Иллюзий, тоже мне.

Впрочем, думал я, Валя тоже не сразу догадался. А направленная, лучевая иллюзия — штука точная, концентрированная, и распознать иллюзорность окружающего тебя мира не так-то просто (ты ведь примерно так это объяснял, да, Эбб?). С другой стороны, пришла в голову неожиданная мысль, обычная человеческая жизнь (как и жизнь Духа, по большому счёту), — чем не иллюзия? Ведь мы всегда что-то видим перед собой, какой-то мир, какую-то картинку; но где доказательства, что эта картинка отличается от того, что я вижу теперь? Возможно, ответ на этот вопрос известен Реконструкторам и Созерцателям. Наверное, эти Изначальные Структуры как-то отличаются друг от друга, если речь идёт о мире иллюзорном и мире настоящем. Наверное…

Философскими вопросами задаётесь, Герман Сергеевич, притом не в самое удачное для этого время.

А Деметр тем временем оставил чайник в покое и отправился в путь по узким коридорчикам обратно в комнату. О чём думал он, я не знал. В сущности, я мог всего лишь наблюдать за тем, что он делает. Я, правда, подумал было о мыслеречи, но потом решил, что попробую, если он не выйдет из сценария самостоятельно.

Димка пододвинул табурет к шкафу и аккуратно, затаив дыхание, снял с антресолей коробку от плоского монитора. Столь же аккуратно спустившись, придерживая коробку, как драгоценный груз, он поставил её на стол и открыл.

Я невольно «вздрогнул» — что было весьма проблематично сделать, не имея тела; но рефлексы, похоже, никуда не делись.

Из коробки на меня смотрела Она.

У Неё было необычное, какое-то несовременное лицо. Такие лица встречались мне раньше, в прошлом или даже позапрошлом миролюдском веке (куда все мы, конечно, нет-нет, да заглядывали порой). Треугольное, с маленьким подбородком и небольшим ртом, оно плавно расширялось к скулам, и тонкий, с лёгкой горбинкой нос соседствовал с огромными, цвета морской волны глазами и удивлённо взлетающими бровями, а высокий, чистый лоб прятался за пушистой вуалью чёлки. Кожа Её была настолько бледной, что наводила на мысль о том, будто художник вообще не использовал краску, обозначив только тени и блики на белом холсте. Волосы заслуживали отдельного слова: золотистые, они казались чуть подсвеченными невидимым Солнцем, и лёгкая небрежность выбившихся прядок лишь подчёркивала воздушное очарование этой хрупкой молодой женщины. Шею Незнакомки, длинную и тонкую, украшала изящная изумрудная подвеска, где полированный зелёный камень контрастировал со слоновой костью ключиц и белизной плечей, на которые художник набросил лёгкую сиреневую блузку.

На мой скромный, непрофессиональный взгляд Духа, ничего не понимающего в живописи, Она была само Совершенство.

Наверное, Деметр тоже любовался Ей. А может, наоборот, — высматривал недостатки? А может, Она была слишком совершенна, чтобы быть настоящей, реальной, как Шанталь?

— Почему ты так смотришь? — вдруг спросил Димка, и я вспомнил. Как я вообще мог об этом забыть? Тогда, в нашу первую встречу, он рассказывал мне о своём сне, в котором Она разговаривала с ним, а он уничтожал Её, плеснув растворителя на холст, и в ужасе просыпался.