Хроники ротмистра Кудашева

– Давно понял, что к чему. Но задаю вопрос, чтобы обсудить вполне рабочие моменты. Есть проблемы с весом упаковок единиц хранения и перевозки. Груз упакован в однотипные деревянные ящики, небольшие по объёму для их среднего веса в 63 килограмма. Вьючная лошадь поднимает на вьюках груз весом 90 -100 кг и способна аллюром «шаг» нести его без привала 25-30 километров. Каждый седьмой день лошади положен отдых. Вьюк с грузом должен быть хорошо уравновешен на спине лошади, на её вьючном седле. Разделить груз, перебрав ящики, мы не можем. Как быть? На один конский бок 63 кг не повесишь. Лошадь будет быстро уставать, в горах просто потеряет равновесие и полетит в пропасть. Если изловчиться, можно укрепить один ящик, сбалансировав вес по хребту лошади. Тоже не выход из положения. Количество лошадей должны будем увеличить вдвое. Грузить на лошадь по два ящика с каждого бока общим весом в 126 килограмм? Не успеем оглянуться, как в караване начнётся падёж животных. Рискуем остаться в диком ущелье Гиндукуша без лошадей. Потеряем животных, потеряем груз, погибнем сами. Это не страх, Евгений Фёдорович, это простая школьная арифметика.

Джунковский задумался. Этот расчёт не приходил ему в голову. Спросил:

– Сами как думаете?

– Переупаковать груз в ящики по сорок килограмм. Двусторонний вьюк в 80 кг хорошо потянут и монгольские, и киргизские лошадки.

Джунковский нервно хрустнул пальцами обеих рук.

– Нет у нас времени на заказ и получение ещё сотни ящиков. В этом эмирате нет ни приличных плотников, ни дерева, кроме тополей и тутовников. И не имеем мы права вскрывать банковскую опломбированную упаковку. Думайте, Кудашев!

Я пожал плечами.

Вдруг у Джунковского загорелись глаза:

– Что нужно лошади, чтобы нести этот груз в 126 килограмм в условиях высокогорья и не пасть по дороге? Возможно ли это в принципе?

– В принципе, возможно. Уход нужен за каждой, как за ребёнком. Мера овса в день. В мороз – ведро тёплой воды. Ежедневный ветеринарный осмотр. Правильный вьюк. Подковы с шипами на копыта передних ног. Отдых.

– Нет проблем! – сказал Джунковский. – Фельдшера-ветеринара найдём среди моих казачков. Овса на весь путь не обещаю, но вы в средствах нуждаться не будете, уж джугары и ячменя сможете за серебро купить не только в Афгане, но и в Тибете! Со временем тоже не тороплю. К сентябрю доберётесь до Кафири, и то хорошо будет. Лады?

И протянул мне руку.

– Лады, Евгений Фёдорович, – сказал я, пожав генеральскую десницу.

– Вот и славно! – как когда-то полковник Дзебоев, закончил генерал-майор Джунковский. – Так нет больше вопросов, Александр Георгиевич?

ГЛАВА  XXIII.

Переправа через Аму-Дарью.

Голубые купола Мазар-и-Шарифа. Что такое катаракта или история слепого нищего Али-Юсуфа. Ночная схватка. Особенности допросов на свежем воздухе. Первое появление Усман Зуммурад-Сардара или Ангур-вора.

«Хроники»

Кудашева Александра Георгиевича.

В своих «Хрониках» я стараюсь не давать событиям, в которых принимал личное, самое непосредственное участие, субъективных оценок, как пишущая личность самого мизерного масштаба, чья деятельность никоим образом не могла повлиять на результаты Великой Войны 1914-го года и последующих за ней мировых политических катаклизмов во всём мире.

Не сомневаюсь, уже пишут и будут писать об этой эпохе, об этих временах оставшиеся в живых военные всех рангов, политики, профессиональные литераторы, историки. Как не сомневаюсь и в том, что и сто лет спустя, истинная картина произошедшей катастрофы мирового масштаба будет искажаться так же, как и сегодня, в угоду узконациональным интересам и новым политическим амбициям диктаторов, первых канцлеров, верховных комиссаров и президентов. Как бы в будущем не назывались главнокомандующие войсками и распорядители продуктов тех же самых государств, что так и не сумели уничтожить друг друга в Войне Великой.

Клио – всего лишь Муза в античной философии. Не наука.

Если сравню величину собственной персоны в этих событиях с микрооганизмом, то мой увиденный мир событий можно будет сравнить с каплей воды, тоже величины микроскопической, но в ней отразится весь большой мир, Большая Игра, у которой никто не помнит начала, и конец которой совпадёт лишь с Концом Мира.

Тем не менее, прошу у моего возможного читателя снисходительности даже к этой моей точке зрения, якобы возвышающейся над событиями мировой катастрофы.

Не предполагал бы, что и этот труд будет нужен потомкам, не писал бы. Не для себя же пишу. Мне и эти воспоминания в тягость.

Однако, есть разница в месте работы над подобным трудом. Одно дело, писать мемуары за столом красного дерева под светом электрической настольной лампы, надиктовывая воспоминания своему секретарю или барышне-машинистке. Совсем иные картины прошлого будут отражены в полуподвальной каморке, соседствующей с дешёвым трактиром либо мыловаренной фабрикой.