Хроники ротмистра Кудашева

Четыреста тридцать метров овринга караван преодолел за три часа пятнадцать минут. Было трудно. Было ли страшно? Не ко мне вопрос. Конечно, моя маска из монетного серебра была упакована в добрый заплечный мешок, равно как и белоснежное одеяние. Я одет как все. Простой синий тюрбан, стёганый на вате узбекский халат. Револьвер за поясом, маузер в деревянной кобуре через плечо. Эти четыреста тридцать метров овринга нам с  Асфандиёр-беком пришлось пройти раз восемь. За руку вывели с овринга человек двенадцать. Не ругали их, не стыдили, не смеялись над ними.

Шли.

Не особенно торопились. Щадили лошадей. Делали необходимые привалы. Чтили воскресный отдых. Правда, устраивали днёвки в пятницу.

Но от дела не отлынивал никто. Через «не могу»!

Если верить карте, поднялись почти на две тысячи метров над уровнем моря. Многие погонщики и охранники недомогали – горная болезнь. Ничего, она пройдёт. Люди попривыкнут, акклиматизируются. Хуже с животными. Многие лошади ложатся, не хотят, не могут идти. Тяжело дышат. Нам всем не хватает кислорода.

Мы прошли уже большую часть маршрута, не потеряли ни одного вьюка, ни одной лошади. Но и это не радует, не обнадёживает.

Нам ещё идти и идти. Гиндукуш висит над головами тяжёлой бесконечной громадой, увенчанной белоснежными вершинами. Здесь обыкновенная тропа страшнее нашего первого овринга. Там под нами в полусотне-сотне метров кипел мутной пеной Пяндж. Здесь дна пропасти вообще не видно. И овринги тоже будут. Пройдём ли? Моя собственная уверенность в благополучном исходе экспедиции тает с каждым днём, как догорающая свеча.

Жду неприятностей ежеминутно. Всё враждебно: горы, скалы, реки, ветер, солнце, мороз.

Вопреки прогнозам жители Ваханского клина пока нам хлопот не доставляли. Идут люди – пусть идут. Не топчут посевы, не грабят, не воруют коз – хорошие люди. Хотят купить  зерно? Можно продать немного, деньги вещь хорошая, редкая, но сам захочешь кушать – кто тебе продаст хлеб? У всех всё только своё. Здесь знают не только цену кусочку хлеба, знают цену каждому комочку кизяка, что поможет согреться в огне маленького очага в морозную летнюю ночь.

Неприятности начались в самой экспедиции.

Первыми забастовали сарбазы эмира Бухары.

Кто, каким ветром оповестил их, что русские ташкентские «краснобантовые» полки штурмуют благословенную священную Бухару-и-Шариф?! Мне объявили: за нами начали охоту несколько отрядов, как «краснобантовых», так и разбойных, подобных несчастному отряду покойного Ангур-вора. Потребовали не только немедленного расчёта, но и раздела «по справедливости» нашего груза.

Вот так начался стихийный митинг.

Я понял: время начальников и командующих закончилось. Пришло другое время. Время вождей. Если ведёшь за собой народ, будь вождём. Пришлось говорить с народом.

Начал с вопроса:

– Голодны ли вы, дети мои?

Сарбазы такого вопроса не ожидали. Переглянулись. Ответили вразнобой:

– Нет, нет, нет…

Задал второй вопрос:

– Кому вы служите? Мне, которому доверено имущество всего Туркестана с благословения его высочества Эмира Бухары, или самому Эмиру Бухары?

Мне ответствовали:

– Эмиру! Мы сарбазы – верные стражи Эмира Бухары!

– Так получите у самого эмира приказ об увольнении от службы, предъявите его мне, и я дам всем вам расчёт незамедлительно.

Сарбазы приумолкли. Я продолжал, развивая сиюминутный успех:

– Что касается требования раздела по справедливости имущества, принадлежащего Туркестану, берите, делите, воруйте, грабьте, но без моего согласия. Только помните: Всевышний не оставит вора без наказания! Или вы забыли, что стало с теми, кто уже пытался ограбить наш караван? А мы даже не пролили ни капли их преступной крови. Кто из вас не слышал этой суры из Корана, суры «аль-Маида»: – «Вору и воровке отсекайте руки в воздаяние за то, что они совершили. Таково наказание от Аллаха, ведь Аллах — Могущественный, Мудрый».

Сарбазы замолчали. Многие из них, услышав строки Священной Книги, встали на колени.

Я уже собрался было закончить митинг призывом к народу вернуться к исполнению своих обязанностей и продолжить путь, как из группы сарбазов шагнул ко мне один из них. Подняв вверх руку, привлекая внимание, задал вопрос:

– Чем текинцы лучше бухарцев? Почему они получили то, в чём отказываете нам? Они получили расчёт серебром и золотом,  сели на своих коней и возвращаются домой к своим семьям. Мы тоже хотим домой. Нам незачем умирать на голых скалах этих холодных гор!

Я ответил: