Хроники ротмистра Кудашева

– Нет, это просто управляющий. У ресторана четыре хозяйки. Женщины, родные сёстры покойного Иллариона Ованесяна. Они дети старого винозаводчика. Может, помните? Сам Илларион погиб в 15-м году на турецком фронте под Ваном. Наш человек, разведчик. Прапорщик, кавалер Георгиевского креста, правда, уже посмертно от Керенского. Ресторанчик в его честь назван.

Я подумал: «Со святыми упокой. А я беспокоился». Вспомнил Иллариона. Его вечно весёлое счастливое лицо. Анекдоты, шутки, армянские куплеты…

А Васильев продолжал горячо говорить мне в самое ухо. Он не опасался, что нас подслушают. Духовой оркестр своими «тустепами» наглухо перекрывал человеческий голос в режиме нормального разговора в пределах полуметра от собеседников.

– Был в Москве. Не только у нас в КРО у Артура Христиановича Артузова, но и на ковре у самого Якова Христофорыча, у Начальника Восточного отдела Петерса. Прилагал все усилия, чтобы в общении отчества не перепутать!

Васильев сам налил себе в рюмку тутовки, стукнул рюмкой о мой бокал с красным вином. Опрокинул. Продолжил:

– Отчитывался, получал инструкции. В компании с руководством на рыбалку ездили, тройную уху варили, хорошо сидели, разговоры разговаривали. Узнал много нового, интересного. Конечно, интерес у начальства к нашим Туркестанским делам был. И мне пришлось рассказывать много чего не под протокол. Ну и они сами в долгу не остались, много чем со мной поделились.

К примеру, был разговор об императорской семье. Великосветская тема. Так,  для себя уточнил кое-что. Для своего интереса. Нашу с вами первую беседу помните? На эту же тему. Все в Ташкенте знали дворец князя Николая Константиновича  Романова. Но никто не знал, за что, именно, он был подвергнут такому семейному остракизму, как ссылка, хоть и почётная, в Ташкент без права выезда.

Коротко по родословной.

Великий князь Николай Константинович был сыном великого князя Константина Николаевича, родным внуком императора Николая Первого. Сам Константин Николаевич был младшим братом российского императора Александра Второго. Тот самый Константин – Морской министр, Наместник императора в Царстве Польском, Председатель комиссии по освобождению крестьян от крепостной зависимости, а также инициатор продажи Аляски Америке!

Так что, сын его, Николай Константинович являлся двоюродным братом Александра Третьего.

За что же такая немилость?

А причина самая тривиальная – кража! Кража в святом семействе, которое по закону владеет всей землёй русской божьим соизволением!

Украл Николай Константинович три бриллианта с оклада иконы, принадлежащей его собственной матери, в девичестве немецкой принцессы Александры Фридерики Генриетты Паулины Марианны Элизабеты, пятой дочери герцога Саксен-Альтенбургского Йозефа, а в России – просто Александры Иосифовны. Икона почиталась в семье как реликвия. Ею император Николай I благословил брак Александры Иосифовны с Константином Николаевичем. Пропажа обнаружилась. Розыск возглавил сам Шеф Отдельного Корпуса жандармов граф Шувалов под личным контролем Александра Второго. Бриллианты нашлись. Вор был назван. Решение принималось на семейном уровне. Были варианты наказания вплоть до ссылки в каторжные работы.

Смилостивились. Вор сначала был сослан в Оренбург, а следующий император Александр Третий сменил ему место ссылки на Ташкент Туркестанского края. Титул Великого князя Николай Константинович потерял, и от Дома Романовых тоже отрёкся сам. Принял новую фамилию. Стал официально именоваться полковником Волынским да ещё с псевдонимом – князь Искандер.

 Этот псевдоним носят его потомки - князья Искандеры, дети от жены законной, и от двух любовниц.

В 1882 году Николай Константинович женился на дочери Оренбургского полицмейстера. Брачный союз, сами понимаете, не его уровня, морганатический. В восемнадцатом году великий князь Николай Константинович Романов был арестован и в тот же день расстрелян. Дети уцелели. В бегах были. Засветился лишь младший от законного брака – Александр. Тот, что примкнул к прапорщику Осипову, военному комиссару Туркестанской Республики. Вот и делайте выводы, Александр Георгиевич. Этот человек знал, что такое золото. И по весу, и по объёму. И места знал, где его схоронить можно было!

Васильева прервали объявлением с танцплощадки:

– Белый танец! Вальс. Штраус. «На прекрасном голубом Дунае»! Дамы приглашают кавалеров!

Леночка и Надюша поднялись из-за стола.

– Мужчины! Мы хотим танцевать. Далеко не пойдём, здесь свой «пятачок» есть!

Васильев, было, отмахнулся, но Надюша быстро поставила его на место:

– Хочешь повод для ревности?

Пришлось подчиниться.

Вот чего не умели оба сотрудника ГПУ, так это танцевать вальс.

Пришлось-таки.

Венский вальс «На прекрасном голубом Дунае» сменился русским «Ожиданием» без паузы. Конферансье напомнил:

– Кавалеры меняют дам!

Теперь я танцевал со своей подчинённой барышней-машинисткой. Улыбнулся про себя. И не мечтал, и не предполагал.

Надежда спросила:

– Как вы думаете, Александр Георгиевич, я не ошиблась?

– Спроси своё сердце, – ответил я. – Оно подскажет.