Хроники ротмистра Кудашева

– Майга! Соглашайся. В этом году в Риге начал работу «Латвийяс Крайбанка» (Latvijas Kr;jbanka) – первый национальный универсальный коммерческий банк. Я его акционер, через доверенных лиц. По возвращению войду в Совет директоров. Мы наймём лучших адвокатов. Тебе вернут дом, принадлежащий твоей семье, твой дом, в котором ты родилась и выросла. Я навёл справки: русский храм не тронули, там должны сохраниться ваши фамильные документы. Мы заново отремонтируем дом, обставим мебелью по твоему вкусу или разыщем и выкупим вашу старую… Майга! Ты чувствуешь зов Родины?!

– Чувствую, – сказала Зинаида Ивановна. – Тебе пора сходить в баню. И ходить в баню ежедневно после работы…

А про себя подумала: «Не поможет. Запах пороха и крови водой и мылом не смывается!».

Покидая подъезд своей безответной возлюбленной, Пурмалис злобно плюнул на крыльцо. Пробормотал на латышском:

– Холера! Так и не дала!

После ухода комиссара Проплешкова долго убиралась, мыла полы, перестилала постель, занималась собой. Из зеркала на нёё смотрела молодая белокурая женщина с тугими косами, убранными сложными кольцами по обеим сторонам головы.  Женщина великой красоты и для самой Европы, но в Туркестане – красоты редкой. На Майгу засматривались все, кто хоть на мгновение сталкивался с нею. Но мало кто из мужчин осмеливался заговорить с нею, сказать комплимент. Их останавливал взгляд этой женщины. Спокойный холодный взгляд синих глаз, за которым чувствовались не только ум и большой жизненный опыт, но и некая пустота. Космическая пустота. И работала она домоуправом Домоуправления номер 16. С бригадами строителей, сантехников, дворников и прочих управлялась легко. Без криков, без истерик, лекций и нотаций, без выговоров и лишения премиальных умела добиться порядка во всём своём хозяйстве. И ругалась только одним коротким словом: «холера!».

 Вернулся кот, потёрся о ноги мокрой в молоке мордочкой.

– Гулёна!

Подвела глаза, поправила чёлку. Так, на сегодня хватит.

В прихожей взяла швабру, прошла в кухню и дважды легонько и коротко стукнула в потолок у печной трубы.

В ответ услышала одиночный удар.

Вышла из квартиры, заперла за собой дверь.

Второй подъезд того же дома – служба. Домоуправление. Кабинет домоуправа на втором этаже. Приём по записям два раза в неделю с 9-ти до 13-ти. Приёмные дни вторник и пятница.

*****

*****

В ночь с 7-го на 8-е июля.

Возвратившихся домой чету Кудашевых встретила соседка Арусь, вдова Тиграна Аванова.

– У нас всё тихо, детей уложила спать. Сами вы как? Слышала, какая-то суматоха была в городе. Не в парке?

Кудашев пожал плечами, развёл руками.

Леночка поцеловала женщину:

– Спасибо, мама Арусь, выручили нас. Давно из дома не выходили, забыли, что такое праздники…

Проводила соседку через дорогу до калитки дома Авановых. Распрощалась.

Кудашев постоял под душем, вернулся в дом.

Леночка успокоилась. Легла головой на Сашино плечо и уснула.

Но самому Кудашеву не спится. Нет, в эту ночь ему не уснуть.

Больно уж скоро события начали разворачиваться. Впрочем, почему скоро. Если вспомнить, как говорят японцы, старую истину – «На войне только бегом!», то многое тайное станет явным. В реальной жизни всё гораздо проще, чем может себе представить человек, далёкий от политики, интриг, тайных дел… Метод усложнения – один из способов шифрования. Обнажить истину, значит отсеять плевелы, но найти одно единственное зерно правды.

Как врач ставит диагноз? Прежде всего, исследует зоны боли. Потом – всё остальное. И что у нас болит?

Да, теперь «у нас». Кудашев с Васильевым всё более и более связывался одной верёвочкой, имя которой – Тайна Туркестанского золота. Стоило только попытаться сформулировать новую версию похищения, как последовал мощнейший предупредительный удар по обоим. На Кудашева и пули тратить не надо. Он и так – живой покойник. И два ромба в петлицах не стали для Васильева защитой от внесудебной расправы. Как в любимой детской книжке говаривал старый пират Сильвер? – «Мёртвые не кусаются!».

Час уходил за часом, но сон не шёл.

Кудашев осторожно освободился от рук супруги, вытянул своё плечо из-под её щеки. Встал, вышел в сад. Посмотрел на небо. Светает.

Неожиданно подумалось, сейчас что-то произойдёт. Должно произойти. Если атака начата, перерывы невозможны. Как говорил Дзебоев: «При штурме крепости мощь нападающих должна час от часу не ослабевать, а усиливаться, не давая защитникам крепости ни минуты для сна и отдыха!».

Вернулся в дом. Оделся. Вооружился. Восполнил пустое гнездо барабана патроном. Вышел, отворил калитку, выглянул.

К дому на первой скорости, почти бесшумно с выключенными фарами подъезжал «Туркестанский пролетарий».

Не останавливаясь, Васильев приотворил дверцу. Кудашев сел на ходу. Повернув с Андижанской на Чарджуйскую, Васильев включил третью скорость, выжал газ. Полетели по прямой, по Свободе.

Кудашев не задавал вопросов. Васильев спросил сам:

– Как Елена Сергеевна?

– Спит. В порядке.

– С Надеждой хуже. Стойкий невроз. Врача вызывал, вкололи снотворное, тоже спит. Почему я застал вас одетым? Что-то произошло или нервы шалят?