Хроники ротмистра Кудашева

– Военная прокуратура, Круглов Игорь Иванович. Разрешите уточнить, как у вас с турецким языком? Задержанного иностранца допросить сможем? По документам коммерсант из Анкары. По-русски «ни бельмес»!

– Разговорный свободно, Игорь Иванович. Читаю. Правда, боюсь, грамотно без ошибок документ с русского на «тюрк дили» в письменном виде перевести не смогу.

– Допросить сможем? Анкетные данные, ряд вопросов… Ответы поймёте?

– Нет проблем, я готов.

– Тогда пройдёмте!

Прошли в кабинет для допросов. Место для переводчика было приготовлено. Лёгкая фарфоровая чернильница, ручка, несколько карандашей, промокашка. Никаких пресс-папье! Рядом такой же стол следователя. В двух метрах от стола табурет для подследственного, жестко на стальных скобах привинченный к полу.

Расположились.

Следователь нажал кнопку электрического звонка.

Кудашев напрягся. Он ожидал увидеть Васильева.

Конвоиры ввели арестанта.

Кудашев сидел, сцепив пальцы рук на уровне своего лица. Нет, не Васильев.

Конвоиры сняли с арестанта наручники, жестом показали ему на табурет.

Следователь подписал карточку конвоируемого. Начал допрос.

– Полное имя?

– Там ади? – перевёл вопрос Кудашев.

– Махмуд Аликпер-оглы, – ответил арестованный.

– Год рождения, гражданство, подданство?

– Догхум йили? –  перевёл вопрос Кудашев.

– Бир мюн секиз йюз сексен икинджи йил. Ватандашлик Тюрк Хамами Османли, – ответил арестованный.

– Тысяча восемьсот восемьдесят второго года. Родина Турецкая Османская Империя, – перевёл ответ Кудашев.

Следователь вел протокол самостоятельно.

Кудашев также записывал вопросы и ответы на русском и на тюркском. Успокоился. Слава Богу, этот допрос ещё не очная ставка с Васильевым! Присмотрелся к подследственному. На турка, вроде, не похож. Загоревший, чернявый, голова бритая… Ну, турки всякие бывают. Они за чистотой крови не следили никогда, в жёны и в наложницы брали девушек со всей Европы! Тем не менее, где-то видел. В Персии? Да, на базарах и в каравансараях Исфахана и Тегерана таких типов тьма! Не вспомнил.

Турок, до поры до времени не сводивший глаз со следователя, нечаянно перехватил пристальный взгляд Кудашева.

На мгновение перевёл взгляд на следователя и снова посмотрел на Кудашева. Вдруг лицо турка исказила гримаса ужаса, словно он в лице переводчика узрел самого Азраила - ангела смерти...

Следователь продолжал:

– Господин Махмуд Аликпер-оглы! Вы предупреждаетесь о том, что обязаны давать чистосердечные правдивые показания. Они будут проверены. В срок 24-х часов о вашем задержании будет доложено турецкому консулу. В случае, если вы откажетесь сотрудничать со следствием, вы не сможете рассчитывать и на жесты доброй воли с нашей стороны!

Повернулся к Кудашеву, записывающему вопрос:

– Прошу, переведите дословно, чтобы арестованный понял вопрос без ссылок на двойной смысл выражения или отдельных слов!

Прежде, чем обратиться к Аликпер-оглы, Кудашев начал записывать перевод на бумаге.

Следователь пристально смотрел на турка. Ему показалось, что тот понял смысл заданного вопроса. Встал из-за стола, подошёл к турку.

Турок явно был чем-то смущён.

Следователь спросил:

– Курите?

– Да, – ответил Махмуд Аликпер-оглы.

Следователь протянул ему папиросы «Наша Марка» с агиткой «Сберегательная Книжка»  на коробке Ленинградской «Третьей табачной фабрики имени Л. Троцкого». Спросил:

– Говорить будем?

– Да, – опустив голову, устало выдохнул «турок». – Ваша взяла…

– Начнем сначала, – следователь вернулся за свой стол. – Фамилия, имя, отчество, год и место рождения? Предупреждаю, здесь ложные показания очень и очень не приветствуются!

Арестант разок затянулся, выдохнул дым и аккуратно затушил папиросу. Убрал окурок в карман. Посмотрел на Кудашева. Перевёл взгляд на следователя. Ответил, как в холодную воду нырнул:

– Разрешите представиться: бывший прапорщик артиллерии Алфёров Андрей Андреевич! Из крестьян. Отец – хуторянин Херсонской губернии. На «германскую» пошёл добровольцем, окончил школу прапорщиков. Кавказский фронт. Девять месяцев на передовой. Награждён Знаком Георгиевского Креста. В январе 1915-го года под Сары-Камышем попал в плен. Корректировал огонь батареи, был контужен своим же родным снарядом. Был взят в плен турецкой фельд-жандармерией. Турки сразу добить хотели, немец из контрразведки спас. Допрашивал, конечно, но я мало что знал, а рассказал и того меньше. С какой-то немецкой оказией отправили в Баварию в крепость Ингольштадт. Там тоже допрашивали, склоняли…

Следователь не успевал записывать. Поднял вверх палец, останавливая речь арестанта.

Но тот понял палец следователя как знак недоверия. Заторопился:

– Я правду говорю… После войны и освобождения из плена снова в Турцию нелёгкая занесла, там и прижился. Хутор-то наш в России в гражданскую Махно спалил. Теперь коммерцией занимаюсь. Нынче ночью по холодку с товарищем собрался на извозчике в Мерв ехать. Ну, он попросил меня остановиться на улице по нужде на минутку. Я прождал его полчаса, а потом меня арестовали! Вот и всё. Я нормальный человек. Правда, не турок по рождению. Был грех. А документы подлинные…