Хроники ржавчины и песка

Самир взобрался на дюну и пошел вдоль правого борта. Неужели колеса бывают такими огромными?! Над головой по всей нижней палубе тянулся ржавый фальшборт, ограждающий узкую дорожку с подъемами и спусками. Палубы соединялись бесконечными лестницами и лесенками, а чуть подальше торчал обрубок дымовой трубы.

Такого неуклюжего, несуразного сооружения Самир не видел никогда: киль приплюснут, совсем не как у обычного военного корабля. Махина в высоту была больше, чем в длину – словно осадная башня, аэродинамика которой оставляет желать лучшего. И колеса… Они же просто гигантские! Может, это какой-то особый тип судна? Наблюдатель, впередсмотрящий. Дюноход.

Потрогав ссадину на лбу, Самир посмотрел вверх: солнце било по глазам. Вот дымовая труба (изуродованная) и пара покореженных решетчатых башен (наверное, здесь раньше была катапульта), но больше нет ничего – ни рей, ни марсов, ни каких-нибудь наблюдательных постов.

Слышно, как позвякивают куски металла, болтающиеся на стреле подъемного крана.

Самир наткнулся на трап, зигзагами спускающийся к самой дюне рядом с большим черным колесом. Лестница держалась на нескольких ржавых цепях, свисавших со стрелы. Мальчик полез по ступенькам. Взобравшись, подошел к фальшборту и посмотрел вниз. Метров пятнадцать, не меньше; вся палуба усыпана обломками, залита дождем. Куда теперь – направо или налево – там, наверное, нос корабля? Самир наугад выбрал второе. Хотел постоять на капитанском мостике, как страж песков. Преодолев еще пару лестниц, мальчик забрался на верхние палубы, где творился еще больший хаос. Здесь и ветер гулял сильнее, заставляя металл зловеще скрипеть и стонать.

Палуба раскалилась, приходилось идти на цыпочках, выбирая, куда ступить. По всей видимости, экипажа на корабле нет. Давно уже нет. Будто это корабль-призрак, брошенный в пустыне, как и миллионы других, на растерзание стихий.

Вдруг Самир наступил на какую-то тряпку, кусок рубахи. Нагнулся, чтобы ее подобрать, – спину прострелило. Лохмотья оказались насквозь мокрыми, хоть выжимай. Такие же, измазанные чем-то черным, валялись по всей палубе. Может, клочья парусов? Хотя парусу вряд ли под силу сдвинуть этого неуклюжего искореженного уродца. Мальчик развернул скомканную тряпку, посыпались сырые птичьи перья; наверное, эти лохмотья – одежда бесследно исчезнувшего экипажа. Парой тряпок он обмотал ноги, чтобы палуба не так обжигала и можно было идти быстрее.

Все тело болело, но терпимо. Пока Самиру везло, и мальчик надеялся, что удача от него не отвернется. Хотя бы пока он не уйдет с этого корабля. Правда, ни Найлы, ни Валида здесь, похоже, нет. Корабль мертв, и на борту уже неделю, если не больше, нет ни одной живой души.

И все же… Самира не покидало чувство, что за ним кто-то наблюдает, что пол тихонечко поскрипывает под чужими шагами.

Острая боль в груди. Задыхаясь, он прижался к переборке. Может, с ужасом подумал Самир, этот удар молнии не прошел для него бесследно.

Через минуту боль стихла, и мальчик открыл глаза.

Пожалуй, хватит испытывать судьбу. Добраться бы еще до носа этого корабля-башни – просто из любопытства, а оттуда по какой-нибудь лестнице спуститься на нижние палубы. И снова на песок…

Увиденное его потрясло.

Он просто не поверил своим глазам. Как такое возможно?

Ухватившись за металлическую перекладину, Самир поднял голову, чтобы почувствовать на лице ветер пустыни. Потом присел на корточки, вытянул руку, потрогал пол под ногами. Прямо перед ним палуба шириной в несколько сотен метров резко обрывалась, и дальше, до самого горизонта, – только дюны, дюны, дюны. И тридцатиметровая пропасть, от носа до земли.

Мальчик стоял на самом краю корабля, где не было ни фальшборта, ни ограждения. Один неверный шаг, голова закружится – и ты летишь вниз.

Самир подошел к кромке палубы, туда, где кольцами лежала огромная ржавая цепь.

Сомнений не было, корабль был разрезан…

Как по линейке.

Но кому или чему удалось совершить подобное? Зачем? Какой фрезой? И сколько же времени на это ушло?

Прикрывая глаза от солнца, Самир вглядывался в пустыню, искал какой-нибудь силуэт, тень… Может, устроивший это безумие где-то там, на песках. Спасается бегством.

Самир снова сел на корточки, пригладил взъерошенные ветром волосы и еще раз провел пальцам по краю разреза, который пересекал палубу от правого борта до левого и шел вниз, вскрывая с хирургической точностью семь нижних уровней, трюмы, киль и днище – все то, что невозможно увидеть сверху.

«Только пустыня знает…»

Эта простая мысль оказалась обрезана на половине. Тень боднула его в спину с чудовищной силой.

Мальчик полетел вниз, зажатый в тиски раскаленного железа. Лязг металла и стук костей; от удара о землю воздуха в легких не осталось; упав в нескольких метрах от среза корабля, он попытался перевернуться на спину, но напавший прижимал его лицо к песку. Рыхлый сыпучий ковер немного смягчил падение, шею Самир себе не сломал, но от этого было не легче.