Хроники старого меломана

Чтобы вам, уважаемые читатели, не показалась наша жизнь сказкой, расскажу о тёмных сторонах тюремного жития. Иногда по ночам раздавались жуткие вопли из соседних камер или глухие удары и стоны из коридора. Что там происходило, оставалось только догадываться. Подобные звуки чаще приходилось слышать в «Крестах», но там вопли несчастных гасятся огромным пространством пяти ярусов, сходящихся в центре, от купола до пола. Однажды и мне пришлось испытать на себе свойства резиновой дубинки. Во время обыска нашли карты с моими рисунками голых девиц (дамы разных мастей, понятно) и остальной части карточных персонажей, изображённых исключительно в виде распятых, покалеченных фигур в милицейских погонах. Вот это обстоятельство очень покоробило одного из немногих мужчин-контролёров. Хлоп палкой по почкам! Я орал громко, как учили (если терпишь молча, это очень злит «воспитателей»). Но обошлось без карцера.

Однажды в камеру привели новенького, заторканного персонажа из азиатской республики. Он представился и уверенно поведал о разбойной статье. Приняли его, как и любого бродягу, — накормили, определили место на койке. А ночью нам просигналили из другой камеры и запустили «коня». В маляве рекомендовали прочитать обвинительное заключение нового сокамерника. Позже продублировали указание голосом: неизвестный настоятельно просил решить вопрос немедленно. Когда новичка чуть ли не силой заставили достать приговор, то ахнули: несколько эпизодов изнасилования маленьких девочек в извращенной форме! Один или два со смертельным исходом.

— Ах, ты, сука! Ты же всех «офоршмачил»! Штопорило (разбойник) говоришь? — Взвился первым, самый авторитетный из сокамерников, бандюган, имевший по молодости ходку.

— Марш в «стойло», там твоё место по жизни.

Хрясь человечку в морду. Больше пачкаться об него никто не стал. На следующий день во время прогулки у нас поинтересовались отбросом и одобрили действия. До этапа насильник мыл полы в камере, питался отдельно и спал в обнимку с унитазом. Судьба подобных уродов на зоне незавидна, за такие дела быть ему «петухом» до конца срока. В таких случаях негодяй держит ответ не только перед законом, но уже и перед осуждёнными. А, точнее сказать, перед народом. Ибо таких тварей любое общество всячески презирает.

В конце ноября пришло долгожданное определение городского суда. Мне и моим подельникам снизили количество сбытого фенамина и… оставили приговор без изменения! Особое дело, особый контроль, особые меры! Наступила определённость и, несмотря на результат, облегчение — скоро на зону, конец тюремным стенам. В начале декабря сформировали этап, и вновь встреча с уже знакомым столыпинским вагоном. Прощай, выборгская «крытка»! Прошло очень много лет, прежде чем я вновь увидел стены кассационной тюрьмы, но уже снаружи.

ФОРНОСОВО

От платформы Новолисино, что в Тосненском районе, нас доставили в колонию усиленного режима. Учреждение УС20/4 находилось в посёлке Форносово и находилось на балансе МВД с января 1983-го года. Другими словами: совсем новая зона без традиций, устоявшихся порядков и своих особенностей.

Конвой сдал спецконтингент и пакеты с личными делами новым хозяевам. Толпа жадно взирающих, обалдевших от большого пространства, новобранцев тревожно колыхалась и ждала дальнейших действий. Вышли конвоиры: дежурный офицер (ДПНК) и бригадир. Они сопроводили в баню, где после стрижки и помывки нам выдали новенькую зековскую форму. Далее карантин, изучение правил и распорядка ИТК. Перед распределением с нами знакомился сам начальник колонии. В кабинет заходили по одному, здесь, помимо хозяина, находились начальники отрядов и старший нарядчик. Осуждённый должен представиться: назвать имя, фамилию, статью, срок и его начало. На столе лежало моё личное дело, пожилой человек в полковничьих погонах заглядывал туда и задавал специфические вопросы:

— Ну, мил человек, кем ты будешь? Какой масти?

— «Мужик», гражданин начальник.

— Это хорошо, значит, работать не отказываешься? Как жить думаешь, что умеешь?

— Отбывать срок буду без нарушений, хочу досрочно освободиться и вернуться к семье.

— «Досрочно», говоришь, это ещё заслужить надо! Так что умеешь, чем занимался на свободе?

— Последнее время работал официантом, а по первому образованию столяр. Учился в школе с художественным уклоном, умею рисовать, писать красками, чертить.

Хозяин обрадовано взглянул, обратился к старшему нарядчику:

— У нас кто-нибудь занимается оформлением зоны, стенгазетой?

— Пока нет, гражданин полковник.

— Вот и хорошо, — он повернулся к одному из отрядников в звании старшего лейтенанта, — Гаровников, бери к себе и проверь в деле. Если гражданин владеет ремеслом, определяй в хозблок. Осуждённый, сможешь по уму расписать лозунги, оформить витрину под стенгазету?

— Так точно, — по военному отрапортовал я, чуть не подпрыгнув от плохо скрываемой радости.

— Давай, братец, старайся. Иди и пригласи следующего.