Хроники судебных баталий. Реальные истории практикующего юриста

В расписке было указано, что заем выдается в размере один миллион рублей по 10 % в месяц. Повторюсь: не под 10 % в месяц, а по 10 % в месяц. Разница заключается в том, что если заем выдается по 10 % в месяц, то это означает выдачу займа частями — по 10 % от одного миллиона в месяц (по сто тысяч), как и было на самом деле. Если бы было указано, что заем выдается под 10 % в месяц, то речь шла бы о выдаче процентного займа с ежемесячным начислением процентов по 10 % в месяц.

Второе основание возражений сводилось к тому, что между сторонами отсутствуют взаимоотношения по займу. Заемщик и займодавец решили произвести зачет встречных требований: Вардан не возвращает сумму займа, а Эльчин — сумму, полученную от продажи дома. Доказательством проведения зачета служит передача салфетки, на которой были описаны условия зачета.

Однако главной проблемой было отсутствие доказательств получения истцом заявления о проведении зачета встречных однородных требований, как того требует закон в ст. 410 Гражданского кодекса РФ. После того как представитель истца сообщил, что никакого заявления о зачете его доверитель не получал, судья поставил вопрос о необходимости доказать этот факт.

Гражданское процессуальное законодательство содержит условие, при котором доказательство принимается в качестве такового: обстоятельства по делу должны быть подтверждены определенными средствами доказывания. Например, нельзя подтверждать факт возврата денежных средств по договору займа свидетельскими показаниями, поскольку эти факты должны подтверждаться другими средствами доказывания: расписками, безналичным перечислением денежных средств и т. д.

В нашем случае свидетелей, которые могли бы подтвердить факт передачи заявления о зачете, было бы недостаточно. Тогда я снова опросил своего клиента по всем обстоятельствам их встречи, причем разговор наш состоялся в том же самом кафе и за тем же столиком, где заключалась салфеточная сделка. Я обратил внимание на то, что в кафе есть камеры видеонаблюдения, и попросил хозяина кафе с нами поговорить. Каково же было мое удивление, когда Зураб, владелец кафе, сказал, что все записи за последние пять лет сохранились и не уничтожены. Объяснил он это тем, что ему лень чистить жесткий диск, места на нем еще достаточно, к тому же почти два года камеры висели просто для вида, запись не велась. Снова использовать камеры по прямому назначению Зураб начал только после того, как в кафе случилась драка и сотрудники следственных органов сильно ругались, что у них теперь больше работы: с записью было бы очевидно, кто зачинщик, кто еще участвовал в драке.

Мы попросили скинуть нам запись встречи Вардана и Эльчина, чтобы использовать в суде, и Зураб любезно согласился. Запись была очень плохого качества, на ней были видны Вардан и Эльчин, их манипуляции, но различить, что именно передается из рук в руки, и уж тем более что написано на клочке бумаги, было невозможно. С одной записью и свидетелями в суд идти было рискованно. Я решил сблефовать.

В судебном заседании истец со своим представителем чувствовали себя раскованно, поскольку у них все козыри были на руках, и ходатайств не подавали. Я же заявил сразу три ходатайства. Обычно ходатайства заявляются по одному, поочередно разрешаются судом с учетом мнения всех участников судебного процесса. Я об этом знаю, но решил заявить сразу все, чтобы оказать на истца психологическое давление. Первое ходатайство было о вызове и допросе явившихся свидетелей, которые, кстати, присутствовали при передаче салфетки. Второе ходатайство было о приобщении к материалам дела записи с камеры видеонаблюдения из того кафе, где произошла передача салфетки. Третье ходатайство было связано с назначением по делу судебной экспертизы для установления текста, написанного на салфетке. Кроме того, я отметил, что экспертиза дорогостоящая, передал суду документы, подтверждающие возможность проведения такой экспертизы одной экспертной организацией, где была указана весьма существенная сумма за выполнение подобных работ.

В этот момент нервы истца не выдержали, и он проговорился, что действительно был факт встречи и салфетка с написанными на ней условиями зачета действительно была ему передана. Представитель истца чуть в обморок не упал и попытался остановить своего доверителя, попросив о перерыве.

После перерыва рассмотрение дела продолжилось. В связи с тем, что истец начал говорить, я попросил не рассматривать заявленные мною ходатайства, а сначала допросить истца, которого не было на предварительном заседании, и тогда у меня не было возможности задать ему вопросы.

Суд согласился, поскольку показания истца могли исключить необходимость допроса свидетелей и назначения судебной экспертизы, что значительно сократит время рассмотрения дела и позволит завершить его в кратчайшие сроки.