Хроники ворона

Зоран, не попрощавшись с Сигурдом, устремился к выходу, намереваясь отыскать среди ночных улиц то строение, с которого начался его призрачный путь.

– Бывай, Зоран. Еще увидимся. – С горечью бросил Сигурд ему вслед.

Но Зоран не слышал его. Или не хотел слышать.

* * *

«Вот оно».

Он подошел к входной двери и почувствовал странное тепло. А еще услышал сдержанный плач внутри. Шагнул, не став даже открывать дверь. Ему было это не нужно: он буквально просочился сквозь.

Оказалось, что здание не является административным. Оно было чьим-то домом, только весьма просторным и роскошным. Но желания разглядывать его убранство не было, и Зоран двинулся дальше.

Оказавшись в столовой, он замер. В ней находились знакомые ему люди: там был сосредоточенный Лаур, грустные Нейб и Рогги, тихо плачущая Джесси и, наконец, Тэя, из ладоней которой вылетали молнии, после чего били мертвое тело.

Его мертвое тело.

Зоран подошел ближе и увидел, чего ему стоило последнее сражение: всюду раны, переломы, лицо разбито и изуродовано.

– Нет… – тихо шепнула Джесси себе под нос. Зоран перевел на нее взгляд.

«Тебе не нужно было в меня влюбляться, Джесси. Я приношу людям только боль. Жаль, что прощание выдалось таким быстрым. Если бы я знал заранее, если бы только знал»…

Вдруг от очередного произведенного Тэей разряда Зоран почувствовал, как тепло, которое излучал этот дом, усиливается. И эпицентром этого тепла было его тело.

«Я еще могу вернуться… Но стоит ли»?

Он еще раз посмотрел на заплаканную Джесси. Затем на опечаленных Нейба, Рогги и Лаура. Потом снова на Тэю, которая изо всех сил пыталась заставить сердце Зорана забиться вновь. Все это были хорошие люди, которых Зоран подвел своим преждевременным уходом. Он чувствовал их страдания, чувствовал, что является их причиной. И как никто другой Зоран понимал, что душевные раны намного хуже ран физических.

«Стоит».

Он шагнул к своему бездыханному телу, оказавшись вплотную с кухонным столом, на котором оно лежало. Тепло снова усилилось. Но оно не вызывало дискомфорт, а напротив, было приятным, обволакивающим.

Лег прямо на свой труп. Почувствовал, что становится с этим теплом одним целым. Закрыл глаза.

* * *

«Тук. Тук. Тук».

– Получилось… Получилось! – воскликнула Тэя. – Он будет жить.

Ещё один осколок

Давен и Лаур с угрюмыми минами вышагивали по просторным залам резиденции в Ланте.

– Значит, он ранен? – спросил предводитель мятежников.

– Его словно через мясорубку прокрутили. Но Тэя смогла вытащить его из лап смерти. Он спит.

– А когда проснется?

– Этого никто не знает.

Давен сдвинул брови, погрузившись в тяжелые думы. Ему очень не нравился тот факт, что на него готовится покушение. И готовится оно теми, противостоять кому – то же самое, что пытаться бить кулаками туман. Бесполезно.

А единственный человек, который знает методы Воронов, находится при этом в коме.

– Второй раз, – начал претендент на трон. – второй раз мой поганый братец умудряется найти кого-то, кто действительно может убрать меня с дороги. И я бы обрадовался тому, что смог узнать об этом так рано, если бы меня не огорчал то факт, что я понятия не имею, как этим знанием воспользоваться. Есть идеи, Лаур?

– Для начала, нужно не допустить их проникновения в город.

– О, это – самая очевидная и самая неэффективная мера, как мне думается. Сколько катакомб под Лантом? Сколько скрытых путей, ведущих в самое сердце города? Ты знаешь?

– Нет.

– И я – нет. А они знают. И я уверен, что уже воспользовались ими ко всему прочему.

– Если так, то я предлагаю усилить охрану самой резиденции.

Давен задумался.

– Это может сработать. Усиль охрану периметра. Поставь стражников на каждый этаж и пусть они особое внимание обращают на лестницы и окна. Возле моего кабинета, а также возле спальни поставь по четыре человека. И, пожалуйста, Лаур, выбери самых надежных. Тех, кому доверяешь лично.

– Я займусь этим в самое ближайшее время.

– Нет. Ты займешься этим сейчас. Ступай, я тебя больше не задерживаю.

* * *

Давен вернулся в свой кабинет в полном неведении, что за шторой уже кто-то стоит.

В том же неведении он откинулся в кресле, расслабив, наконец, мышцы спины и плеч, столь уставшие за последние несколько дней.

За последние много лет.

Он закрыл глаза, и гнетущие мысли о покушении на его персону улетучились сами, а их место сразу же заняли иные, гораздо более приятные.

То было упоение народной любовью, которая только-только начала набирать силу, но вскоре окрепнет и обрушится на врагов ураганом. И то была радость первой победы. Давен представлял, как рассвирепел его младший брат, Лютер, когда принимал во дворце военного посла. Как ходили ходуном желваки на его наглой физиономии. Как он белел и краснел, ощущая, что его бросает то в жар, то в холод.

Но что-то холодное вдруг кольнуло и самого Давена. Точно в кадык.

Он открыл глаза. Его шею пересекало острое как бритва лезвие меча, рукоять которого сжимала ладонь, одетая в черную перчатку.

– Только дёрнись. – негромко, но уверенно раздалось за спиной.