Хроники всего мира: Время расцвета

В конце августа «сто двадцатый» сошёл со стапелей и впервые поднялся в небо. «Боденское озеро» плыло над водами Боденского озера, глухо тарахтя двигателями, послушно подчиняясь командам рулевого. На протяжении двух дней капитан Лау с командой определяли максимальную скорость L 120, достигнув убедительных показателей: даже на одном двигателе корабль покрывал более семидесяти километров в час, а на всех четырёх – превышал сто тридцать! Приёмная комиссия сочла результаты впечатляющими и аттестовала «Боденское озеро» для перевозки пассажиров на рейсе Фридрихсхафен – Мюнхен – Берлин, который открылся уже в ближайшее воскресенье.

Ещё через пару недель Хуго Эккенер наконец представил коллегам того самого «кандидата». Им оказался Ганс Флемминг, капитан-лейтенант испытательного дирижабля в Нордхольце, во время военных действий летавший на нескольких «цеппелинах» и установивший мировой рекорд высоты в 7650 метров при минус тридцати за бортом! И Лау, и Леманн были весьма довольны – да, с таким профессионалом не страшно и в разведку. Флемминг привёз в город свою невесту Лизу, и Колсман выделил им крохотный коттеджик на краю деревни.

– Кажется, третья свадьба на носу, – шутливо заметил Эрнст, когда рассказывал Эмме о подвигах нового пилота.

Всю осень «Боденское озеро» курсировал между Фридрихсхафеном и Берлином, однажды совершив рейс из столицы в Стокгольм. Соседи заинтересовались возможностью создать совместный с немцами корабль, и руководство Цеппелин Групп командировало Леманна в Швецию, чтобы обсудить условия сделки. Эмма осталась в конторе, выполняя функции передаточного звена: аккумулировала у себя всю стекающую из разных отделов информацию и пересылала её начальнику. На работе она старалась соблюдать субординацию и крайне редко позволяла себе дружеские обращения к Эрнсту. За порогом они могли, как и раньше, поболтать о личном, поделиться новостями, не связанными со службой, хотя такое случалось редко – впрочем, Эмму это нисколько не печалило, потому что она была рада выбраться из шумного машбюро в отдельный кабинетик, пусть и крохотный, но свой, и заниматься тем, чему научил её сам Цеппелин. Теперь, когда молодой шеф уехал в зарубежную командировку, она могла наконец-то насладиться возвращением к прежней работе и тишиной.

Пока победители терзали раненое тело проигравшего, отрывали целые земли от прежде великой империи Гогенцоллернов, межсоюзный комитет опубликовал новые требования к Германии, часть которых касалась непосредственно компании Цеппелина. Совет директоров получил предписание передать в качестве репараций два дирижабля Франции – L 72 и «Полярную звезду», и один – итальянцам: на юг отправлялся LZ 120 «Боденское озеро». Более того, компания была обязана демонтировать большую часть собственных ангаров, тем самым сокращая флот DELAG до минимума. Было понятно, что немецко-шведскому партнёрству не быть, но Леманна из-за рубежа не отзывали, уповая на тот самый счастливый случай, когда всё как-нибудь утрясётся само. Эрнст активно разрабатывал план нового регулярного рейса между Стокгольмом и Средиземным морем через Фридрихсхафен. К новому 1920 году работы над «Полярной звездой» были в самом разгаре с прогнозом ввести в строй корабль летом. Настроения в верхах менялись, кажется, вместе с ветром, оттого на верфи решились на невиданный прежде протокол – не торопиться, каждый процесс проверять дважды, а то и трижды, затягивать срок передачи дирижаблей так долго и при этом деликатно, как умеют только немцы. Бюрократическая волокита на производстве была введена в такую степень совершенства, что иногда Эмме казалось, что, когда все эти пертурбации закончатся, Цеппелин Групп так и не вынырнет из этих «в связи с вышеупомянутым» и «на основании изложенного». Она активно ввязалась в это противостояние одновременно и с собственным правительством, и с далёкими «выгодополучателями», временами прибегая к столь вывороченным канцеляризмам, что сама теряла суть написанного.

* * *