Хрупкая прочная связь

Я понятия не имел, что на это ответить. По-настоящему тревожно то, что люди перестали откликаться на просьбы о помощи незнакомых детей на улице, потому что боялись обвинений в растлении малолетних. И так случилось с Оскаром, который нуждался в помощи, потому что педофилы уже поймали его сестру.

— Примите мою искреннюю благодарность, маршал, — серьезно сказал мужчина, потом взглянул на Яна. — И вы, и ваш напарник.

— Жаль только, что мы не добрались туда раньше, — ответил ему Ян.

— Вы немедленно среагировали, как только мой сын сообщил вам о сложившейся ситуации, — заметил мистер Гусман, быстро втянув воздух. — А о большем я и желать не могу.

Миссис Гусман бросилась к Яну, крепко обняла его, и хотя он был удивлен, быстро обнял ее в ответ, а затем она повернулась и обняла меня.

Мистер Гусман протянул мне руку, потом обнял обеими руками и искренне поблагодарил, затем повторил те же действия с Яном.

— Ваш сын был очень храбр, — признался я им. — Ему пришлось проделать долгий путь, запомнить, где находится София, и одному искать помощь. Он был просто великолепен.

— Да, — согласился Мистер Гусман, доставая телефон из внутреннего нагрудного кармана пиджака. — Пожалуйста, мне нужны ваши полные имена и имена тех, с кем я должен связаться от вашего имени.

— О, в этом нет необходимости, — заверил я его.

Он перевел взгляд с экрана своего телефона на мое лицо.

— Есть, маршал.

Ян кашлянул.

— Вам также следует включить маршалов Сегундо и Хьюитта, — предложил Ян. — Они страховали нас.

Мистер Гусман откашлялся.

— Хотя мой сын еще не говорит по-английски, только по-французски в дополнение к испанскому, и еще…

— И еще? — Я усмехнулся. — Господи, ему же семь?

— Ему шесть, — ответил мистер Гусман, улыбаясь мне. — Я недавно получил назначение в Париж, и, конечно же, моя семья была со мной, так что мой сын уже освоил португальский и итальянский языки, и только начал изучать английский.

— Черт возьми, он уже говорит на четырех языках? — Я был в полном восторге. — Я едва говорю по-английски!

Мистер Гусман хмыкнул в ответ, сжав мою руку. София отодвинулась от меня и подошла к Яну. Она видела, как он сбросил одного из мужчин, который причинил ей боль с лестницы, когда тот попытался убежать после того, как Ян приказал ему идти, сцепив пальцы за головой. Ян придавил ботинком горло парня и спросил его, может ли он следовать указаниям с этого момента. Мужчина обмочился под себя, когда Ян вытащил пистолет и спросил во второй раз. София видела, как мужчина съежился перед Яном, и поэтому в его объятиях она чувствовала себя в безопасности. Я был с ней солидарен.

— Мой сын, — продолжал мистер Гусман, — понял, что два других маршала не горели желанием помогать ему.

— Есть протокол, который мы нарушили, — объяснил я. — И завтра… нам дадут понять масштабы того, что мы натворили, сэр.

— Нет, — быстро ответил он, прищурившись, пытаясь сдержать непрошеные слезы, но проиграл борьбу. — Ничего подобного не случится.

Он еще раз пожал мне руку, а я провел рукой по голове его сына.

— Как зовут вашего начальника?

Я прокашлялся.

— Вообще-то мы не из Финикса, сэр. Мы из Чикаго.

— О, — сказал он, быстро выдохнув. — Я люблю Чикаго. Моим детям особенно нравится зоопарк «Линкольн-Парк».

Я широко улыбнулся.

— Мы с напарником живем примерно в двух кварталах оттуда.

Мистер Гусман вдруг прищурился, глядя на меня, и до меня сразу дошло, что я сказал. Но он говорил о своей семье, а я о своей, которая включала еще и Цыпу.

— Там очень красиво, — сказал он.

— Да, — согласился я. — Мы надеемся вернуться домой до того, как пойдет снег.

Он усмехнулся мне.

— Вам нравится снег, маршал?

— Раньше нет, но проведя месяц здесь, я решил пересмотреть свое мнение о снеге, сэр.

— Серьезно?

Я вскинул руки.

— Сейчас восемьдесят градусов. Шутите?

— Здесь жарко, — раздраженно вмешался Ян.

Мистер Гусман рассмеялся над нами, и это было хорошо, — лучше, чем стоять и медленно распадаться на части, потому что его не было с детьми, когда на них напали монстры.

— Произнесите по буквам свое имя и имя вашего партнера, — попросил он.

Я переглянулся с Яном, но он лишь пожал плечами. Мы не могли ничего поделать.

— Миро, сэр, — сказал я, произнося по буквам и имя, и фамилию, назвав ему Джонс и Дойл вместо фальшивых, потому что, во-первых, он заслуживал правды, а во-вторых, Сегундо и Хьюитт находились слишком далеко, чтобы подслушать.

— Как зовут вашего начальника в Чикаго?

Я прокашлялся.

— Главный заместитель федерального маршала Сэм Кейдж, сэр.

— Через «К», — вставил Ян.

— Отлично, — сказал мистер Гусман.

— Как ваш сын сбежал, сэр? — спросил я, потому что из тех отрывков, что мог разобрать, понял, что Оскар рассказал отцу всю историю.

Мистер Гусман сделал глубокий вдох.

— Сестра вытолкала его из машины, как только та остановилась, и приказала бежать.

— Умно.

— Да, — согласился он. — Она была великолепна, так защищая его, а он оказался хорош в том, что послушал ее. Хотя бы раз.

— Хорошо, что уроды не пошли за ним.

— Они никогда бы его не поймали, если бы не…

Никто не хотел даже думать о том, что «если бы не» могло означать.