Хрущевка. Советское и несоветское в пространстве повседневности

Средние границы пространства «хрущевок» – здания специфического типа – по своим внешним параметрам в основных чертах копировали западные образцы массового индустриального строительства жилья. Иными словами, экстерьер «хрущевок» не уступал европейским образцам: все сдержанно и весьма лаконично. Но в СССР типовые дома, в отличие от своих европейских близнецов, родились в атмосфере бурных идеологических страстей. И это можно считать сугубо советской характеристикой. Известно, что идея необходимости развития массового индустриального жилья появилась не в середине 1950-х годов. И Запад, и СССР прошли довольно длительный период «постановки эксперимента». В советской ситуации на рубеже 1920–1930-х годов даже опробовался опыт возведения домов из пемзобетонных плит. Эту практику пропагандировал немецкий архитектор Эрнст Май. Экстерьер жилых зданий характеризовался крайним аскетизмом. К мысли о важности стандартизации часть советских зодчих обратилась и после Великой Отечественной войны, когда проблема жилья обострилась до чрезвычайности. В этих условиях любое удешевление архитектурных проектов «работало» на пользу населения. В 1947–1948 годах в Москве развернулось широкое экспериментальное строительство крупнопанельных домов в районе Песчаных улиц и Соколиной горы. В архитектурно-строительном сообществе росло осознание необходимости замены традиционного метода возведения жилья из кирпича, а также удешевления проектной стоимости зданий за счет сокращения не всегда уместного украшательства. Весной 1948 года на архитектурные темы пошутил «Крокодил», разместив в 14-м номере подборку рисунков Генриха Валька под общим названием «Проекты и дефекты». Один из затронутых сюжетов напрямую связан со «средними границами» стандартных малогабаритных домов, с их экстерьером. Забавный рисунок Валька создан на вполне реальной основе. В поселке Первоуральского трубного завода при строительстве «двадцати четырех двухэтажных домов» проектировщики задумали украсить жилье 250 колоннами «сложного ионического образца». Подпись под рисунком гласила: «Коли надо, коль не надо, – Всюду колоннада». В это же время лексикон части зодчих пополнился термином «излишества». В августе 1948 года он фигурировал в постановлении президиума Союза советских архитекторов. Одновременно власть начала поощрять разработку стандартных проектов жилых домов. В 1951 году появились лауреаты Сталинской премии за выдающиеся изобретения и коренные усовершенствования методов производственной работы. Это была целая группа архитекторов, конструкторов, управленцев, инженеров, которые внедрили в жизнь индустриальные методы строительства многоэтажных жилых домов в Москве. «Ветер перемен» в архитектурной среде явно крепчал под влиянием подобных государственных акций. Летом 1951 года состоялось собрание академиков архитектуры, посвященное типовым проектам массового жилищного строительства. А менее чем через год, весной 1952 года, в Москве в Доме архитекторов прошло бурное публичное обсуждение типовых проектов жилых секций, разработанных Академией архитектуры. Можно считать, что все это были попытки найти верные и лаконичные формы жилого пространства и решить наконец пресловутый «квартирный вопрос». Ведь пока типовые дома для обычных людей строились в очень небольшом количестве. Даже в Москве в 1954 году такие здания составляли всего 18 % от числа всего возведенного жилья. Процесс тормозила косность академического сообщества архитекторов. Крупные зодчие предпочитали руководствоваться известным слоганом: «Архитектура – это застывшая музыка». Они создавали нередко весьма тяжеловесные «симфонии в кирпиче», зачастую декорированные множеством сомнительных деталей. В 1952 году на проспекте Стачек в Ленинграде появился многоквартирный шестиэтажный дом с башней по проекту архитекторов Валентина Каменского и Андрея Модзалевского. Они украсили свое творение не только венками и якорями, но и рядом трехчетвертных колонн. Здание завершала круглая ротонда, которая придавала всей башне образ факела. Его якобы скопировали с декора погребального храма египетской царицы Хатшепсут! Все это вполне соответствовало великолепию сталинского ампира. Но на фоне нехватки жилья и пока еще господствовавшего принципа покомнатного распределения жилой площади и в обществе, и в архитектурно-строительной среде росло недовольство нелепой помпезностью зданий. Власть явно собиралась дать команду «фас», чтобы натравить бывших конструктивистов и сторонников индустриальных методов возведения жилья на «академиков от сталинского ампира». Ведь «постановка эксперимента» – постройка нескольких типовых зданий в Москве – удалась. Пришло время повсеместной «зачистки пространства». Дальнейший сценарий оформления «средних границ» «хрущевки» развивался в строго советском стиле. Все ждали указаний сверху, и они последовали после смены политического руководства.

Крокодил. 1954. № 1. Рисунок Е. Гайкина