Хрустальные осколки

«Очень! Я не знал, что ты читаешь стихи», – восхитился Эни. И на мокром лице расплылась улыбка. А сердце освободилось от ледяных оков безысходности, впуская ласковое тепло.

«Это тебе, – прошептал Октавиан. Эни засиял сильнее. Казалось, пустой сосуд наполнился светом. И силы появились, как внезапно друг повысил тон: – Уж точно не вам! Оставьте меня в покое! Я занят!»

«Окто?»

«Я волен отвечать, как пожелаю! И вы мне не указ!»

«Окто», – продолжал звать Эни. Он не узнавал своего скрытного огненного друга. Но Эни беспокоился напрасно.

«Мой дорогой Эни…» – откликнулся Октавиан, и связь оборвалась.

Но теплых слов хватило, чтобы подняться. Эни продолжил свой путь наверх. Еще ступенька. И еще одна.

«Мы встретимся, и я узнаю: это ты. И сбудутся мои надежды и мечты. Пройду вперед без сожалений и обмана…» – повторял про себя Эни. Он представлял их встречу под цветущей вишней. Как стряхивает опавшие лепестки с мантии. Руки тянутся к капюшону и снимают его, открывая наверняка прекрасное лицо. Ведь душа у Октавиана прекрасная, такая искренняя! Эни дарит теплую улыбку, всматриваясь в искры ярких глаз. И пока он размышлял о цвете глаз друга, успел миновать последнюю ступеньку. Сердце наполнилось благодарностью.

«Ты снова спас меня, мой дорогой друг», – просиял он. Но улыбка сошла с лица, стоило заметить стражей в коридоре. Эни и забыл о них. Жалкая тряпка, обмотанная вокруг бедер, напоминала об уязвимости.

«Как я предстану таким перед их господином?»

Стыд расползался по щекам, но хранителей небесного порядка никак не смущала нагота юноши. Они стояли бесчувственные, словно под доспехами скрывалась пустота.

Эни доковылял до стражей и опустил голову.

– Прошу простить меня за неподобающий вид. Я не собирался оскорблять ваш взор… – начал оправдываться Эни, как его перебили.

– Ступай. Его Святейшество Фиус ждет. Он все равно слеп и не оскорбится тобою.

– Но как…

Стражи не дали любопытному юноше выразить мысль и потащили к своему владыке.

Массивные двери распахнулись. Эни представлял облаченного в роскошные одежды царя, восседающего на троне, но никак не худощавого небожителя в обычной белой мантии. Он сидел с прямой, как струна, спиной за столом, заваленным свитками. Вытянутое и строгое лицо правителя покрывали морщины, как у глубокого старца. И только светящийся ромб между бровей, напоминавший голубой топаз, отличал Его Святейшество от простых слуг Небес.

Эни припал к царским стопам, звеня цепями, и взмолился:

– О великий из царей Небес! Какая честь склониться перед вами! Я настолько невежествен, что явился оскорбить ваш чистый взор своею наготой.

– Ты поддался Тьме, – заявил Фиус. Холодный голос отразился мурашками по телу. Эни не смел пошевелиться. Такого позора он за всю небесную жизнь не испытывал. – Врагу нашему, греху и мерзости. Ты осквернил тело и душу. И как же мне помиловать тебя? За что?

Царь давил на Эни железным словом. На хрупкие плечи повесили непосильную ношу позора. Чужого позора. Эни не собирался нести ее. Но и правда бы прозвучала смертельным приговором. Как же скрыться? Эни не единожды называли никчемным. Пусть он таким и предстанет. Он глубоко вздохнул и молвил:

– О великий из царей Небес! Вы правы, я осквернен.

– Носящий гниль на своем теле, за что мне помиловать тебя? – повторил Фиус громко и властно. – Как может пасть столь низко чистый слуга небесный?! Не стыдно ли тебе?

– Стыдно, – согласился Эни.

– Всякий соблазн – гибель для наших чистых душ. Красота и роскошь лишь богам присущи. Мы же слуги Небес, слуги! Мы здесь служим, а не наслаждаемся! Совсем распустил вас Азарья! Поделом ему! Со мной же и капля греха вас не коснется, если вступите на чистый и священный путь служения! – отчитывал Фиус. Пустые глаза сверкали презрением. Эни молча принимал удары колких слов.

– Ты можешь и не служить. Милость моя безгранична! Разрешаю отправиться к отродьям темным и наслаждаться там, тонуть во грехе, сколько пожелает падшая душа. Стоит лишь отречься от Света, от пути своего небесного!

И Эни не выдержал. Возражение вырвалось из груди подобно птице, выпущенной из клетки:

– Я не отрекался от Света и не отрекусь никогда! И Тьме я не поддавался! – закричал Эни.

– Но пятно внутри тебя черное. Вижу, Тьма поглощает тебя!

Тьма поглощает. А все из-за странного ритуала дорогого друга! Окто подставил Эни, обманул его. Если б не укус, то Эни не знал бы позора, а спокойно ждал бы возвращения Като, нежась под хлопковой простыней. Но теперь все надежды и мечты отняла глупость. Не стоило доверять огненосцу. Эни вздохнул, набираясь смелости, и высказал:

– Внутри меня часть Тьмы, но я чист, и моя душа принадлежит Свету! Я спустился с братом в Ад храбрым воином, но на меня напали и укусили. Я – жертва! Но по милости судьбы я выжил, и сейчас я здесь перед вами!

Скрипнул стул. Фиус встал из-за стола и направился к Эни.

– Я знал, что ты не безнадежен, – внезапно похвалил правитель. Эни разглядел босые стопы и задумался.