Хрустальные осколки

Но за вопросом последовало то, чего Эни никак не ожидал. Ласт прижала его к себе сзади. Длинный язык проскользнул в ухо, заставив дернуться от отвращения.

– Тебя возбуждают грубые, да? Я буду с тобой грубой, хочешь?

И когти начали рвать мантию на его груди.

«Ты не должен ее терпеть, проучи ее», – прошептал голос в голове.

Эни ненавидел чужие вольные прикосновения. От наглости Ласт кровь вскипала в венах. Хотелось вырвать пальцы, скользящие, где не следует.

Эни взглянул в отражение и поймал пару почерневших, как ночное небо, глаз.

«Чего ты ждешь? Хочешь, чтобы она так же издевалась над тобой, как тот придурок над невинными детьми?»

Эни гневно развернулся и ударил Ласт. Та не успела отреагировать, и капли крови обагрили каменную стену. Эни замахнулся еще, из-за чего похотливая тварь упала на плитку и завопила.

– Не терплю, когда ко мне лезут, – холодно процедил он. Затем поставил ногу на свидетельницу и силой надавил плоским каблуком на корсет. Ласт выплюнула сгусток крови.

– Я не убийца. Я всегда был и буду против насилия. Мой отец – дипломат, он учил меня оказывать почтение всем. Как и поднять клинок, если кто-то будет угрожать невинным людям, моей семье и моей чести.

В ответ Эни услышал лишь смех, поэтому надавил сильнее:

– Из-за тебя погибли дети! Дети! У них была вся жизнь впереди. А ты… Из-за тебя их маленькие тела осквернены!

Его голос дрожал от злости, словно по венам текла лава. Милосердный Эни на мгновение растворился в темной дымке безумия. Казалось, сейчас рядом с ним стоял злобный двойник и одобрительно кивал в ответ.

– Кто дал вам право забирать чужую невинность и загрязнять тела своими отвратительными конечностями?! Калечить чужие судьбы! Кто?! Долг? Какой может быть долг?! Вы все это делаете ради удовольствия! Смакуете чужие страдания! Ты, тварь, специально манипулировала этим жалким грешником, чтобы насладиться чужой болью! Таких я буду презирать вечно! А мой брат…

Эни размял пальцы и шагнул вперед по груди Ласт, заставив ту съежиться от боли.

– Мой брат истреблял таких, как ты. И был прав.

– Кто ты такой? – прохрипела Ласт.

– Я просто новенький, – ответил он, убирая ногу с шеи свидетельницы.

Ласт откашливалась, пока Эни продолжал:

– Я не убиваю. Но если встречу тебя снова, то пренебрегу своим принципом.

«И не стану молиться за твою грязную душу, похотливая тварь…» – подчеркнул он мысленно и вышел из уборной в коридор. Но не встретил там ни души. Видимо, Маттиас повел всех гостей и персонал к пыточным аренам.

Эни выбежал на улицу. Он чувствовал себя разбитым, как лицо приставучей Ласт. Ему хотелось скорее вернуться в замок и забыть этот неудачный день, позор и оскорбления на заседании, домогательства, вызвавшие Тьму в его сердце.

С помощью карты Эни вышел к побережью лавовой реки. Присел на каменную сушу и прикрыл глаза. Воображаемые детские крики мгновенно оглушили его, а перед глазами всплыли очертания подвала, пропахшего плесенью и кровью. Будто фрагменты чужих воспоминаний вонзились в голову осколками: темнота, сырость, безысходность, маленькие тени, забившиеся в угол.

– Помогите! Помогите! – кричали они, звеня кандалами.

Эни ощутил, как его бледная кожа покрылась инеем, а дыхание замерло.

– Мама! Папа!

– Кто-нибудь… Кто-нибудь, вытащите нас!

– Мама, мне страшно…

Скрип шагов заставил маленьких пленников задрожать. Дети прижались друг к другу, надеясь, что произойдет чудо и отважный герой из любимого мультика обязательно накажет злодея и спасет их. Но дверь открылась, и к ним спустилась погибель в образе худощавого мужчины средних лет. Его глаза пугали дикостью, рука сжимала плеть. Одержимый, он хлестнул кожаным кнутом по грязному полу и заставил юных пленников замолчать…

Эни глотал соленые слезы. И ненавидел эту реальность. Гнев и боль смешались в ядовитый коктейль. Эни сложил ладони на груди. Он не знал жертв, но губы все равно зашептали последние утешительные слова. Молитва лилась нежной песней в груди, он представлял сияющие детские души, парящие над землей:

– Спите, маленькие души. Мягким крылом я укрою и защищу вас от всякого зла. Песнь моя станет колыбельной. И проводит вас она в Вечную обитель.

Эни стал вытирать с лица слезы, и тут когтистая рука сжала его плечо.

– Оставьте меня, – огрызнулся он. Довольно на сегодня чужих прикосновений.

– В моем мире запрещены небесные песнопения, неужели не понятно? Хочешь, чтобы тебя раскрыли?

– Мне как-то плевать, – вырвалось из груди ледяным безразличием. Хуже уже не будет.

– Какой же ты непослушный! – проворчал Маттиас.

Он силой поднял Эни с земли и заметил порванную мантию. Рубиновые глаза расширились.

– Кто-то напал на тебя? Чего они хотели?

Но Эни не стал выдавать Ласт. В героизм Его Темнейшества по отношению к жалкому рабу верилось слабо.

– Я ведь все равно узнаю.

Наигранное беспокойство раздражало. Эни не выдержал и завопил:

– И что вы сделаете? Заступитесь за меня? Я ведь просто ваша вещь.