Хрустальные осколки

Эни тяжело вздохнул и жестом отпустил стражей. Промокший до нитки, он переступил порог и увидел стеклянные светящиеся глаза Ниро. Обрамленные черной подводкой, они мерцали драгоценными камнями. Прямые синие пряди касались широких плеч. Длинная челка закрывала переносицу. Полубог менял прически каждый день, но одевался как подросток, в яркие футболки и рваные джинсы. Сейчас тот выглядел крайне обеспокоенным.

– Эни, что случилось? – спросил Ниро.

– Уходи. Я устал, – процедил Эни и скрылся в ванной комнате.

Он сбросил с себя грязную одежду и смыл напряжение горячей водой. Эни обмотался мягким полотенцем и вышел из ванной, однако Ниро продолжал стоять в коридоре.

– Почему ты еще здесь? – проворчал Эни.

– Потому, что нам надо поговорить, – произнес Ниро.

– Чего тебе от меня нужно? – возмутился Эни. Вода стекала с мокрых прядей на пол.

– Для начала высушить твои волосы. Они слишком длинные, и с ними много хлопот. Прошу, позволь мне.

– Ладно, – согласился Эни со вздохом, – только потом оставь меня в покое.

Он сел на край дивана, а Ниро, вооружившись расческой и феном, принялся ухаживать за его волосами. Сначала тот осторожно промокнул шевелюру полотенцем, а потом бережно стал расчесывать кончики. Загудел фен. Теплый поток воздуха убрал влагу с корней и прядей по всей длине. Зубья мягко отделяли волосок от волоска. Эни помнил, что Ниро вырос в семье ювелиров: он собирал не только память с душ, но и изящные украшения из мельчайших бусин, помогал родителям изготавливать кольца и ожерелья для Небесной Элиты. Казалось, что и к волосам друга Ниро относился как к искусной работе.

Ниро повел Эни в коридор к зеркалу, и он не узнал себя: на него смотрел уставший блондин с шелковистой копной волос до поясницы. Пряди переливались в свете люстры серебром и выглядели роскошно. Но на Небесах распущенные волосы считались дурным тоном, и Эни собирался заплести их в пышную косу.

– Тебе нравится?

– Нравится. Благодарю тебя. А теперь, пожалуйста, оставь меня.

Но в прежде светлой душе начала растекаться Тьма, и Ниро резко повернул Эни к себе.

– Выслушай меня! – повысил он голос, до красноты сжимая плечи.

– Да что тебе надо?!

– Я хочу вернуть все, что было раньше. Нашу дружбу.

– Нет! Нет, никогда!

– Почему ты не хочешь дать мне шанс? Я же не враг тебе!

«А почему тогда ведешь себя как враг?»

Хотелось грубо оттолкнуть его, но Эни не привык причинять боль.

– Потому что ты предал меня! И сбежал, как трус, в Ад! Почему я должен давать тебе шанс?

– Эни…

– Я ждал тебя, а ты не вернулся! Почему ты вдруг вспомнил обо мне только спустя столько лет?

– Эни, я ошибся. Признаю, я ошибся. Я выбрал не тот путь. И не хочу больше служить господину. Я хочу быть с тобой рядом. Прости меня. Прости за то, что предал тебя, когда ты нуждался во мне. Ты мой единственный близкий друг. Единственный лучик света в моей жизни.

Тишина. Эни хотелось закатить глаза от пустых признаний, но он сдержался. Ниро лихорадочно дышал от переизбытка откровения, а стук сердца оглушал. Но Эни это не волновало.

– Эни, у меня есть все. Я даже правлю миром. Я держу в страхе Темный совет. Люди возводят мне храмы. Представляешь?

– Мне все равно.

– И только ты! Ты – моя нерешенная задача! Ты, Эни. Ты так и остаешься ледяной крепостью. Растай, пожалуйста. Ты нужен и очень дорог мне. И ради твоего прощения я готов отказаться от всего, даже от своего господина.

В низком голосе звучали ноты отчаяния.

– Возвращайся к своему господину и больше не появляйся здесь. Я никогда тебя не прощу.

– Даже если я умру? – задрожал голос друга.

– Даже если умрешь. Ты для меня и так уже мертв.

Ниро ослабил хватку. Глаза пугающе побледнели, став почти белыми. Эни отстранился и равнодушно поправил на себе полотенце. Крепкая рука друга покрылась черной паутиной, а на синих ресницах заблестели слезы.

– Эни, я… Я не сдержал клятву, – прохрипел Ниро, – теперь метка будет расти, пока не поглотит меня.

– Уходи! – указал Эни на дверь.

– Ты ведь будешь скучать по мне? – Ниро схватил кожаную куртку и взглянул на друга с надеждой. – Скажи, что будешь.

Но Эни оставался непреклонен. Не дождавшись ответа, Ниро покинул дом, даже не переобувшись. На улице лил дождь, и капли звонко разбивались об асфальт. Эни тогда не знал, что видит синие волосы и бледные глаза друга в последний раз.

Эни пришел в себя от воспоминаний. Деревянный гребень стал ненавистен, и дрожащие руки переломили его пополам. Ниро больше не существует.

«Маттиас…»

Это имя застряло комом в горле. Оно звучало фальшивым, восковым, как маска.

Взгляд упал на влажную плитку, а именно на клочки длинных черных волос, не его.

Лиз не Маттиас. Она не отличалась чистоплотностью. Из-за чего Эни решил привести дом в порядок: протер пыль с мебели и принялся полировать тряпкой полы.

К тому времени запахло яичницей. То Лиз колдовала над быстрым завтраком на кухне.

– Решил генеральную уборку навести? Как в старые времена, я смотрю, – пошутила она. – А еще мне нравится твоя прическа! Тебе идет.