Хрустальные осколки

Эни обвел глазами стеллажи. Деревянные полки ломились от книг и трактатов об огненосцах. Но подобных рукописей Эни начитался и в библиотеке Маттиаса. Пальцы коснулись кожаного корешка. Эни стряхнул пыль с обложки, уселся на диван, погружаясь в ностальгию, и надкусил яблоко. Они с братом вели фотоальбом уже девяносто лет. На первой странице Эни увидел потертые изображения двух молодых людей. В начале двадцатого века Дэвиан выглядел хмурым, носил накладные усы и элегантный фрак. На фото его крепкая рука сжимала трость, а красные волосы элегантно лежали на плече. Эни же, одетый в накрахмаленную рубашку, обнимал брата с лучезарной улыбкой. Дэвиан старался не отставать от местных модников, но Эни отказывался меняться, поэтому и походил на девушку с пышной косой до пояса.

Время шло, менялся крой одежды и длина причесок Дэвиана. На черно-белых фотографиях из середины альбома брат уже носил прямой пробор, белое пальто, брюки со стрелками. Появилась сигара в зубах, а взгляд остался прежним – прожигающим. Эни, как и на предыдущих снимках, сиял, точно полуденное солнце. На последней же странице находилась уже цветная фотография: Дэвиан в классической белой рубашке с черным галстуком, длинная прядь закрывала правый глаз, а яркие волосы он завязал в высокий хвост. Эни же, одетый в хлопковую тунику, прижимался к Дэвиану и продолжал светиться от счастья.

Небожитель доел яблоко и прижал альбом к груди.

«Брат, как же я скучаю!» – вздохнул он. И из-за раздумий даже не заметил, как в комнату вошла Лиз и грациозно присела рядом с ним. Она выхватила хранилище семейных воспоминаний из рук друга и отложила в сторону. Ее глаза цвета закатного неба отчего-то заблестели ярче, и Эни они напомнили глаза Маттиаса. Яркие, выразительные. Огоньки на радужке исполняли завораживающий танец и приковали внимание Эни. Он ощущал себя плененным древней и опасной красотой, будто попался в чью-то искусно сплетенную паутину. Эни не успел отреагировать, как Лиз потянула его к себе и впилась губами в его губы. Яблочный сок смешался со сладостью конфет во рту. Эни вздрогнул, не веря в происходящее, хотя поцелуй был карамельный, приятный. Но продолжать его не хотелось, как и отталкивать от себя подругу. Она не враг, но вступать с ней в романтические отношения он не собирался. Лиз же мягко отстранилась и разочарованно вздохнула:

– Ты не Дэйви, а мне… так хотелось.

Эни похлопал глазами. Лиз выглядела расстроенной.

– Он как ледяной ураган! Такой мощный и смертоносный, беспощадный. А ты, Эни, такой легкий ветерок. Тебя почти не ощутить, что ты есть, что тебя нет – все равно. Так и в сексе, наверное. Целоваться ты не умеешь совершенно, прости.

– Да мне как-то даже не обидно, – улыбнулся Эни, – для меня это, наоборот, комплимент.

– Но ты меня очень удивил! От тебя не ожидала, уж точно! – заинтриговала она.

– Что именно? – недоумевал Эни.

Лиз с любопытством разглядывала его:

– Ну, в тебе есть крошечная искорка. Совсем чуть-чуть огня.

– Что?

Эни замер от шока, а Лиз прожигала любопытным взглядом:

– Когда я прикоснулась к тебе, то увидела горящий полумесяц. Не знаю, как это объяснить. Может быть, какая-то печать? Во что ты ввязался, Эни?

«Во что я ввязался…»

Маттиас сказал: «Контракт больше не имеет силы. Ты мне больше не нужен…»

Неужели господин в очередной раз не сдержал слово?

А если Лиз прознала о печати контракта, то обязательно расскажет хранителям, и тогда Эни не сможет умалчивать от Като, где он пропадал и кому служил эти несчастные шесть дней. А когда это дойдет до Дэвиана, он точно не простит Маттиасу такой выходки. Эни боялся размышлять дальше.

– Маленький такой полумесяц, – уточнила Лиз.

– Что это за печать и как она на мне оказалась? – забеспокоился Эни. От печати контракта, значит, он избавился, а откуда ж тогда другая? Час от часу не легче.

– Если б я сама знала, Эни. Иногда печать ставят для контроля.

– Кто еще хочет меня контролировать? Ты видела хозяина этой печати?

– Нет. Только горящий полумесяц.

– А какого цвета был этот огонь?

Лиз задумалась, начав крутить прядь волос на пальце:

– Огонь был какой-то неестественный. Я такой не видела.

Эни вздрогнул:

– Какого он был цвета?

– Красного.

Эни едва не свалился с дивана.

– Нет! Нет! Он обманул меня! – вырвался из груди крик отчаяния.

Только обрадовался свободе, как та обернулась миражом и растаяла. Коварный король снова тянул из пленника ниточки, лишая рассудка.

Эни затрясло. Хотелось выбежать на мороз и заорать во все горло.

– Эни, Эни, успокойся. Успокойся, – обняла его Лиз. Изящная ладонь скользнула по лицу. – С тобой все в порядке.

Янтарный взгляд гипнотизировал. И как им это удается?

– С тобой все в порядке, – полушепотом повторила подруга, поглаживая волосы Эни. – Если хочешь, то я не расскажу никому твой секрет.

– Да. Пожалуйста, не рассказывай никому. Дэйви не должен знать.

– Хочешь… – соблазнительно прошептала она и прикусила губу, – я разузнаю больше об этом символе?

– Хочу, – выдохнул Эни. Наконец-то он узнает правду о печати и причине ее появления. Найдет ее на теле и тайно попытается убрать ее.