Хрустальные осколки

Стражи, стоящие возле чаши, синхронно расхохотались, когда глаза заместителя Его Святейшества гневно вспыхнули.

– Как тебя зовут, малец? – спросил помощник Адония.

– Я Хьюго Алойз, господин, – представился бунтарь.

– Хм… Хьюго Алойз, – почесал седую бородку Адоний. – Напоить Хьюго Алойза первым, так уж и быть!

– Нет, нет, нет! – он отступил. Но один из стражей мгновенно появился за спиной и скрутил юноше руки. Помощник Адония наполнил миниатюрную чашу зеленой жидкостью и насильно влил в смельчака. И тогда, испив зелье, Хьюго сложился от боли и закричал.

От его диких воплей задрожали остальные небожители. Очередь стремительно редела.

– Мы больше не хотим к людям. Мы остаемся здесь, только не заставляйте нас пить это! – молили юноши. И после кивка Адония сбегали обратно в небесную глубь. Остальных же ждала печальная участь.

Вскоре помощник Адония позвал Эни:

– Следующий!

Сердце бешено колотилось. Шанс спуститься к людям все еще мелькал перед глазами. Упусти Эни его, и останется навсегда запертым в мраморных стенах Департамента. Юноша спрятал терзающий страх и лицо под капюшон и уверенно шагнул к помощнику Адония. В светлой голове созревал идеальный план.

– Как тебя зовут, малец? – спросил он.

Эни хотел произнести имя друга Ниро, но Ниро и так прославился как стирающий память и создатель сыворотки забвения. И внезапно губы сами прошептали имя, которое будто бы витало в воздухе:

– Окто.

– Окто? – нахмурил седые брови помощник. – Это не небесное имя.

– Полагаю, полное имя Октавиан? – вмешался Адоний.

– Да, – кивнул Эни, играя роль другого небожителя.

– Назови причину, по которой ты желаешь спуститься в Средний мир, Октавиан?

– Я хочу помогать людям, – ответил Эни.

– А стоят ли смертные твоих страданий, Октавиан? Оставшись здесь, ты обретешь поддержку и признание! Любое твое желание исполнится! Департамент даст тебе все! – отговаривал Адоний.

Но Эни не повелся на сладкие речи и уверенно произнес:

– Долг превыше всего!

– Долг превыше всего! – подхватил Адоний и одобрительно кивнул стражу…

Эни очнулся от воспоминаний, сжимая цветную фотографию брата.

«Если ты с ней счастлив… Да какое мое дело, я же не это искал», – вздохнул он и убрал фотографию на место.

Лиз к тому времени спала как младенец. И, казалось, ничто не нарушит ее глубокий сон. Поэтому Эни вытащил ящик и вытряхнул содержимое на ковер: две зажигалки, ключи, записная книжка. А необходимых хрустальных флаконов так и не оказалось. Эни начал собирать безделушки брата обратно в ящик и заметил черный конверт.

«Письмо от возлюбленной…» – он закатил глаза, шумно вздохнув. Но жгучее любопытство не унималось. Он уже начал ковыряться в грязном белье брата, и сейчас глупенький юноша прочтет взрослую переписку. Эни вскрыл конверт, готовясь плеваться от приторно-сладких признаний в любви, как вдруг тонкие пальцы задрожали. В проветренной комнате стало душно, и Эни стал жадно ловить ртом воздух. А сам аккуратный почерк незнакомца источал энергию смерти:

«Дорогой друг!