Хрустальный дом (СИ)

– Она женственна, добра, уступчива, кротка и наверняка послушна – идеальная овца… ой, простите! Агнец божий. И вот он, наш волчонок, уже заточил клыки, раскатав захапущую губёху на всё добро. И добро немалое! Ну же, Альберт, не стоит возмущаться. Это попахивает лицемерием. Твоя цель понятна. Я даже обдумывал этот вариант для своих оболдуев. Но и у того, и другого слишком известная репутация для такого предприятия.

– Вряд ли наследнице Элленджайтов о них известно, – подала голос Виола. – Они вращаются в разных кругах.

– Мама, я не имею не малейшего желания жениться на мешке с деньгами! – возмутился Энджел.

– Ну, конечно, братец! – саркастично протянула Сандра. – Спать с толстыми боровами за деньги куда приятнее.

– Она симпатичная, – заметил Ливиан.

– И на симпатичном мешке с деньгами я жениться тоже не хочу! Толстые боровы покупают лишь мою задницу, и ничего больше В то время как жена… нет уж, увольте. Элленджайт, тебе все карты в руки! – отсалютовал мне Энджел. – Я тебе не соперник.

– А со свадьбой действительно стоит поторопиться, – прищурившись, заметил Рэй. – Пока невеста не прозрела по всем статьям и параграфам. Ну а открывшиеся перспективы мы используем с толком. За добрые начинания и многообещающее начала! – поднял он тост.

Отсалютовав, всё опрокинули по бокалу вина.

За исключением Сандры.

Она не пила.

Откровенно говоря, девушка меня интриговала.

Само выживание и формирование характера в таком окружении вызывает любопытство без дополнительных стимулов.

– Ужин окончен, – поднялся Рэй из-за стола. – Пойдём, Альберт, провожу тебя к выходу.

– Я сам отвезу его в город, – заявил Энджел.

– Он что? Не сможет отыскать дорогу? – хохотнула Виола.

– Он без машины.

– Делай, как знаешь, – кивнул Рэй. – Но я всё равно провожу вас до выхода. Ливиан, дождись меня. Нужно поговорить.

Мы поднялись из-за стола.

Я попытался попрощаться с красавицей Виолой, но та сделала вид, будто не замечает моего порыва. Интересно, чем и когда успел я досадить этой особе?

Стоило шагнуть за дверь (металлическую и герметичной закрывающуюся) как в уши ударил надсадный женский крик, полный неподдельного страдания.

– Кто так кричит? – невольно замедлил я шаг, чувствуя, как меня пробирает до мурашек.

У Сандры и Энджела тоже сделались напряжённые лица.

Зато Рэй был сама беззаботность:

– Наш сегодняшний друг был с подружкой.

– И что? – хмыкнул Энджел, но смешок звучал не то что невесело, а почти безнадёжно. – Какой смысл пытать её? Надо было отпустить…

– У тебя куриные мозги, совсем как у твоей матери. Если я её отпущу, она прямиком отправится к Сангрэ! Это исключено. А раз уж ей всё равно умирать, я отдал её парням. Пусть напоследок развлекутся.

– Что, чёрт возьми, ваши люди делают с этой женщиной?! – не сдержавшись, повысил голос я.

– Не твоё дело!

Крик, пронзительный и долгий, взлетел к самой высокой ноте, переходя в отчаянный визг и не раздумывая, я рванулся к источнику звука.

– Стой! – металлом зазвенел голос Кинга.

Распахнув очередную дверь, я на мгновение застыл в отвращении и ужасе.

В комнате оказалась одна истерзанная женщина и человек пятнадцать мужчин.

На бедняжке не было не только одежды – на ней живого места не осталось. Вместо лица – сплошной кровоподтёк. Глаза заплыли, превратившись в багрово-синие щёлки.

В тот момент, когда я ворвался в комнату, её одновременно насиловали два огромных верзилы.

Кто-то хохотал, подбадривая, кто-то давал советы, кто-то играл со своим дружком. Хотя ума не приложу, кем надо быть, чтобы возбуждаться от подобного зрелища.

В тот момент я не думал ни о чём. Вообще.

Моим естественным порывом было вырвать несчастную, почти насмерть замученную жертву, из рук её палачей.

Оторвав одного, я заехал ему в лицо кулаком, подкрепляя физический посыл психической энергией. Второй не успел опомниться, как оказался вырубленным, успокоившись рядом.

От ярости, негодования и жалости, желания поскорее помочь бедной женщине, меня переклинило настолько, что свои удары я не контролировал.

Обескураженные и явно неожидающие такого напора бандиты отхлынули.

Я опустился перед вздрагивающей, как раненное животное при последнем издыхании, женщиной и не раздумывая, попытался облегчить её муки и одновременно с тем определить повреждения.

Сломанная рука, многочисленные внутренние ушибы.

Господи! И это люди?! Что за каша творится в их одурманенных наркотиками мозгах?

Прикосновениями я мог лишь унять боль, ровно до тех пор, пока касаюсь. Женщине явно требовалось больше.

Нажав в область солнечного сплетения, я заставил кровь пойти и коснулся губами избитых губ измученной страдалицы.

Не скажу, что это было приятно. В какой-то момент естественная брезгливость заставила меня передёрнуться, но желание помочь оказалось сильнее.

Я чувствовал, как моя кровь начала циркулировать в её организме, принося облегчение. Прикосновениями я снимал боль, неизбежную при восстановлении тканей.

Внутренности словно скрутило узлом, но бывало в этой жизни и хуже.

Я с облегчением увидел, как синяки рассасываются под слоем крови и грязи.

Женщина оказалась далеко не старой, чуть за тридцать и прехорошенькой.