Хрустальный мальчик

Старик развернулся и, тяжело пыхтя, бросился вдогонку. Переваливаясь с боку на бок, он выскочил на крыльцо, схватился за тяжёлую и холодную дверную ручку и изо всех сил вытянул шею. Он отчаянно смотрел вдаль, туда, где мелькала фигурка Анны, и кричал ей в спину:

– Я ведь тебе рассказывал… столько всего рассказывал…

– Я – не они, дедушка! – не оборачиваясь, крикнула Анна. – Всё будет ладно!

Чтобы не попасться в лапы разгулявшейся молодёжи, Анна решила отправиться в лес кружным путём и войти с тыльной стороны, подставленной безлюдному шоссе, по которому только машины и неслись днём и ночью, как неугомонный селевой поток. Она выбралась на задний двор дедушкиного дома, перелезла через невысокий белёный заборчик и зашлёпала по высокой траве. Она старалась держаться подальше от домов, поэтому могла видеть их целиком вместе с внутренним двором: приземистые строения, которые, как грустные лягушки, жались к земле. Из дымовых труб вырывались порой тёмные клубы, а в окнах подмигивали красно-оранжевые точки – свидетели людского присутствия. Холоден и сух был вечер. Анна шагала быстро, и трава хрустела у неё под ногами. Вначале, пока она не заложила петлю и не ушла в поля, трава едва достигала её колен: здесь кое-какие огородники ещё умудрялись осваивать землю и засаживать её, они беспощадно боролись с сорняками и выкорчёвывали природу. Но затем Анна побрела по полям, а поля после четвёртого дома становились дикими и неухоженными. Здесь властвовал произвол первородного начала, и трава была даже выше человеческого роста. Анна знала, что не заплутает, потому как никогда ещё не доводилось ей теряться, если искреннее желание с Землероем повидаться толкало её вперёд. Поэтому она стремительно двигалась дальше, не глядя под ноги, и холодный свет жемчужных звёзд падал ей на голову и серебрил сухие жёсткие травинки.

Ветер пробежался по дикому полю, и Анна остановилась. Странный шепоток вкрался ей в уши.

– Показалось, наверное, – пробурчала она себе под нос и, передёрнув плечами, пошла дальше.

Ветер налетел на неё снова, уже со спины, взлохматил волосы. Казалось, чьи-то тонкие ледяные пальцы погладили ей шею.

Анна снова замерла. От ужаса у неё отнялись, как будто бы их льдом сковали, ноги. Медленно-медленно она подняла трясущуюся руку и провела по шее. Пальцы у неё прыгали, как будто бы собирались выдать весёлую мелодию на клавишах пианино. Подушечками пальцев Анна собрала выступивший пот. Никого сзади не было.

– Чур меня, чур, – наскоро прошептала она и пошла ещё быстрее.

Трава качалась кругом неё, безликая и равнодушная, и не могла Анна сказать, действительно ли она приближается к лесу: не хватало ей роста выглянуть наверх, а кругом не было никаких ориентиров. Казалось, что в целом мире остались только она и это бесконечное сухостойное жёлтое море.

Ветра не было. Анна ломилась сквозь траву, сосредоточенно пыхтя. И тут голоски, шепотки послышались сзади снова, такие громкие, что никак не могли они ей послышаться. Анна непроизвольно схватила себя за плечи, и тут ей кто-то громко хихикнул прямо в ухо.

Она взвизгнула и потеряла равновесие. От тяжёлого удара у неё перехватило дыхание, и она чуть было не откусила себе кончик языка. Конечности её дрожали так, словно её били током, и она никак не могла сфокусировать взгляд, испуганно осматриваясь – только кругом неё была трава, одна трава, ничего более. Анна съёжилась на прохладной земле, зажмурилась и завыла на одной ноте:

– Чур меня, чур! Сгинь! Пропади!

– Фу, как невежливо, – прозвенел вдруг тоненький ласковый голос.

Анна икнула и тут же прекратила завывать. Горло ей как будто передавила невидимая железная лапища: она не душила, но сила в ней чувствовалась такая, какой легко хватило бы, чтобы переломить ей хрящи. Анна дышала неровно: то глубоко, то поверхностно, – хлопала сухими глазами и отчаянно просила небо, чтобы ей удалось разрыдаться, потому что именно рыданий она и хотела добиться: они помогли бы облегчить тяжесть, которая разрывала сердце. Вот только ни плакать, ни даже стенать у неё не получалось, и она не дрожала теперь. Широко раскрытыми глазами Анна глядела на миниатюрное существо, которое стояло у неё на груди, осуждающе скрестив на груди руки.

Существо походило на девочку лет десяти. Её длинные волосы были распущены и струящимися волнами облегали спину и плечи. На её крохотной фигурке болтался как попало сшитый белый сарафан, который, казалось, соткали из разных кусков, попавшихся портнихе под руку. От тела малютки исходило слабое фиолетовое сияние; особенно ярким оно было в области головы. Там фиолетовый свет становился нестерпимо резким: Анна не могла разобрать детально черт лица девочки, не ощутив боли в глазах. Она прикрылась рукой и чуть растопырила пальцы. За спиной у девочки были сложены большие крылья, похожие на крылья бабочки-махаона. Одну пару рук она держала скрещенными на груди, а две другие были благовоспитанно спрятаны за спину.

– Кто… ты такая? – тяжело дыша, пробормотала Анна. Во рту у неё было предательски сухо. – Пропусти меня! Я тебе не враг!