Хрустальный мальчик

– Ничего, – ответила Анна, – потому что нет между нами пропасти. Я его люблю таким, какой он есть, и он меня любит, хотя я тоже не подарочек, и нет у меня даже мысли, что его место может занять кто-нибудь иной. Мне не нужны ни его секреты, ни сила его великая. Для меня счастье – это быть рядом с ним и знать, что он сейчас доволен.

Древоборица медленно взяла в руку гребень. Долго она молчала, и молчал весь лес кругом них, словно бы они стояли в зале суда, ожидая рокового приговора. Где-то вверху над ними неустанно крутились и размахивали крылышками разноцветные сияющие бабочки.

– Ступайте, – мягко сказала госпожа Древоборица, – и любите друг друга, если вы вправду это можете. Но, – тут её глаза вспыхнули, и волосы, как язык пламени, встали кругом головы, – не забывай, Анна: посмеешь причинить ему зло, мой гнев тебя везде отыщет…

Анна с трудом устояла на разъезжающихся от страха ногах. Голос её всё-таки сорвался, когда она шепнула:

– Я знаю, госпожа.

Землерой, безудержно подпрыгивая, уже волок её прочь. Удалялись вездесущие круглые огни, похожие на чьи-то глаза, и затихал весёлый гомон духов. Они снова взялись за свои инструменты и пустились в пляс; слышала Анна их заливистый смех и улавливала, как дрожит земля, по которой они скакали в такт музыке. Госпожа Древоборица сидела в сплетении ветвей, опустив голову, и редкие духи из числа самых старых приближались к ней, шептались с нею о чём-то на загадочном языке, который не могли понять не только люди, но даже молодые создания леса вроде Землероя.

Воздух стал прохладен и чист. Землерой остановился и присел на корточки, и Анна опустилась с ним рядом. Она так и не выпустила его руки из своей. Вдвоём они таились у берега ручья, словно бы боялись, что за ними кто-то следит, а чистые воды звонко пели неподалёку от них. Хоть от ручья и веяло холодом, не удавалось Анне остудить пылающее лицо и угомонить бешено клокочущую в жилах кровь. Нечто важное тяжёлой поступью приближалось к ней, и она уже чувствовала, как торжественность этого момента наваливается ей на плечи.

– Анна, – Землерой повернулся к ней. – Ты всё слышала, она… она разрешила…

Его глаза бешено светились, и сияли они даже ярче, чем ручейные воды. Анна с трудом сглотнула: Землерой всё крепче и крепче стискивал её руку, но, кажется, он этого даже не сознавал. Луна, нависшая над ними, заключила их в сияющий серебряный круг, и Анна ощутила тёплое касание на своей щеке.

– Теперь уже ничего не имеет значения, – Землерой глубоко вздохнул, – теперь мы сами над собой властны.

Анна подняла вверх свою смешную маску и зажмурилась. Она не видела даже, как Землерой оказался к ней вплотную и как опустил свой воротник. Он никогда ещё на глазах у неё не опускал этого воротника, и она перестала интересоваться, что там может быть спрятано – лишь время от времени вспыхивали задорные искорки любопытства. Анна затаила дыхание и аккуратно обняла его за шею.

Когда Землерой отпустил её, она открыла глаза. Снова высоко был поднят его воротник; снова слышала она не шум крови у себя в ушах и не стук сошедшего с ума сердца, а тихий, размеренный плеск ручья и спокойное дыхание сердца. Позади них отчаянно отплясывали духи, а впереди буйствовала людская молодёжь.

– Домой, – попросила Анна и повисла на Землерое сонным грузом, – пожалуйста, давай домой поедем.

Землерой молча обернулся гигантским серым волком и, ласково поддев её носом, к себе на спину забросил. Анна благодарно вздохнула и улеглась, свесив руки и ноги – знала она, не упустит её Землерой, не потеряет, как быстро он ни мчался бы. Она даже глаз не раскрыла, когда они сорвались с места и помчались сквозь лес, всё дальше от духов, всё ближе к людям и к их безумному гулянию, которое тоже уже катилось к самому завершению.

В прохладной сени деревьев Землерой мягко остановился и снова превратился в человека. Анна скатилась у него со спины и, яростно потирая глаза, села по-турецки на куче палых листьев. Ночь оборвалась так же неожиданно, как она началась. Звёзды постепенно бледнели, сливаясь с толстым небесным покрывалом, луна и вовсе спряталась за тучей. На востоке уже просматривались кровавые облака – первые глашатаи наступающего утра. Воздух становился всё теплее, песни птиц и бодрый топот дневных животных уже начинали наполнять лес. Где-то неподалёку от них тлели остатки костра, через который прыгала разудалая городская молодёжь, и Анне казалось, будто слышит она пьяные голоса последних гуляк, покидающих лес. Землерой стоял рядом с ней и всё ещё держал за руку.

– Мне пора, – обернулась она к нему, – как всегда пойдём, или…

– Есть тут ещё кто-то, – сказал Землерой. Он чутко прислушивался к лесному шуму. – Недобрые люди тут всё ещё ходят, Анна. Не стоило бы тебе с ними встречаться. Пока ты в лесу, тебе нечего их бояться, но вне его…

– Они пьяные, уйдут скоро, – пожала плечами Анна, – не тревожься так. Пойдём, пойдём, мы выйдем подальше от костра, нас никто и не заметит.