Хрустальный сад

Утреннее солнце струилось сквозь кроны деревьев. Стекла в машине запотели. Было сыро и зябко. Я поежился и потянулся. Шея затекла и противно ныла. Я вылез из машины и посмотрел по сторонам. Рив сидел, нахохлившись, на ветке. Капли росы блестели в его черных перьях. Я пробежался вокруг машины и сделал для разминки несколько тренировочных движений. Рив встрепенулся и несколько раз взмахнул крыльями, чтобы стряхнуть капли росы. Потом он вспорхнул с ветки и приземлился рядом со мной уже в своем человеческом виде. Выглядел он не самым лучшим образом. Его волосы были взлохмачены, под глазами пролегли круги, а на подбородке и над верхней губой появилась темная щетинка.

– Готов, ковбой? – весело спросил я, устроив пробежку на месте.

– А, – он махнул рукой и залез по пояс в машину, достал термос и отпил из него. – Это была самая худшая ночь в моей жизни, – сказал он.

– Сколько тебе еще предстоит, – я похлопал его по плечу и открыл багажник. Здесь лежал армейский рюкзак с кое-какой экипировкой и припасами. Я достал из рюкзака небольшой ножик и сунул его в ботинок, потом вытащил пистолет и, проверив, заряжен он или нет, заткнул его за ремень. Нельзя недооценивать простое человеческое оружие. Рив с интересом наблюдал за мной. Закончив приготовления, я махнул ему рукой, чтобы он следовал за мной и отправился вглубь леса.

Почти весь день мы шли сквозь леса и болота, время от времени я сверялся с GPS-навигатором на смартфоне Рива, свой я так и не завел, не придумал, зачем он мне нужен. Рив, молча, шел чуть позади. Иногда вороном летел рядом. Иногда сидел на рюкзаке за моей спиной, думая, что я не замечаю, что рюкзак прибавил в весе. Мне было весело наблюдать за ним. За что Штайнберг решил его так наказать?

Солнце стояло низко над горизонтом, когда мы вышли к окраине леса. Перед нами лежала долина. В самом ее центре, утопая в зелени, возвышались деревянные башни крепости. Внутри нее, за массивными стенами из вековых дубов, были видны улицы, крыши и стены бревенчатых домов. Маленькие человеческие фигурки сновали туда-сюда, занимаясь своими делами. Мы стали спускаться в долину. Нас заметили, я видел, как язычники начали стекаться к воротам крепости. Они следили за нами, прощупывали нас, такое же ощущение я испытал тогда, на своем первом балу у Наставника, когда мне казалось, что сотни глаз просто разорвут меня на части. Мы подходили все ближе. Теперь я уже мог разглядеть лица людей, столпившихся у ворот. Почти у всех у них были длинные русые волосы и светлые глаза, они все носили одежду из белой или серой ткани, расшитую причудливыми красными узорами. Мы вошли в ворота. Один из них вышел вперед. На нем была красная рубаха и белые льняные брюки. Его русые волосы спускались до самых плеч и были распущены. Несмотря на длинную бороду, он казался еще достаточно молодым, возможно, около тридцати пяти. Он сделал приветственный жест и сказал нам по-английски: «Добро пожаловать, друзья». Мы с Ривом переглянулись. О, я был просто влюблен в язычников России.

– Благодарю вас, Вырвидуб, – сказал я. – Меня зовут Вальтер Рит, а это Рив Рейвен, – я указал на Рива и он слегка кивнул. – Мы посланники Генриха Штайнберга, Правителя Темных сил.

– Это большая честь для нас, принимать таких высоких гостей, господин Рит и господин Рейвен, – ответил Вырвидуб, почтительно поклонившись нам. – Прошу вас разделить с нами нашу скромную трапезу и отдохнуть после долгой дороги, а после мы выслушаем все, что вы прибыли нам сообщить.

Он сказал несколько слов на своем языке и народ начал расходиться, с интересом оборачиваясь и обсуждая нас. Вырвидуб жестом позвал следовать за ним, вместе с нами остались еще трое парней. Они привели нас в небольшой бревенчатый дом и, Вырвидуб сказал, что здесь мы будем жить, но для начала, чтобы смыть с себя грязь и усталость, он приглашал нас в баню – это необычное русское заведение, о котором я столько слышал.

Баня оказалась таким маленьким аналогом ада. В небольшой, раскаленной комнатке нас ждал суровый дядька. Посмеиваясь и что-то приговаривая себе под нос, он от всей души лупил нас мокрым веником. Поначалу я был в шоке, но потом почувствовал, что в этом действительно что-то было. Правда, Рив как обычно не разделял моих восторгов. Он страдал и молил о пощаде, но дядька был непреклонен. Когда Рив перестал подавать признаки жизни, я не на шутку перепугался, но для дядьки это было чем-то в порядке вещей. Он схватил ведро, стоявшее у порога, и с размаху окатил Рива водой. Несколько брызг попало на меня, вода была ледяная. Но Рив сразу пришел в себя. Он тяжело дышал открытым ртом и смотрел перед собой, дядька дружелюбно похлопал его по плечу и сказал: «Хорошо!». Одно из немногих слов, которое я знаю по-русски, но вряд ли в тот момент Рив бы с ним согласился.