Хуайнаньцзы (Философы из Хуайнани)

-Мы прошли много тысяч ли, чтобы внезапно напасть на них. Мы еще не подошли к ним, а они уже знают о том, что мы идем. Конечно, они заранее приготовились, и теперь нельзя наносить удар.

Повернули войска и ушли. Как раз в это время умер цзиньский Вэнь-гун. Он еще не был похоронен, и Сянь Чжэнь сказал Сян-гуну [121]:

-Прежний ван был дружен с Му-гуном, в Поднебесной всем это известно, и чжухоу знают. Ныне наш государь почил, но ведь еще не похоронен, и не выразить соболезнования нашему горю, не спросить разрешения на проход- значит считать, что государь мертв, а вы, сирота, слабы. Позвольте атаковать их.

Сян-гун согласился. Сянь Чжэнь поднял войска и в сражении при Яо наголову разбил циньцев, захватил в плен трех военачальников и вернулся. Му-гун, узнав об этом, в траурной одежде обратился с покаянной речью к народу близ храма предков.

Лаоцзы говорит: "Знать и думать, что не знаешь,-высшее; не знать, а думать, что знаешь,-ошибка" [122].

Умерла государыня царства Ци. Ван хотел поставить на престол новую, но не решался и обратился за советом к дафу. Се-гун [123], стремясь угадать желание вана, преподнес ему десять пар серег, и среди них одну-самую красивую. На следующее утро спросил, у кого эти красивые серьги, и затем приложил усилия к тому, чтобы поставить именно эту женщину государыней. Циский ван очень обрадовался и стал отличать Се-гуна. Так слуги, наблюдая за тем, как проявляются мысли вана вовне, управляют ими.

Лаоцзы говорит: "Заткни все отверстия, запри все двери, и во всю жизнь не изведаешь усталости" [124].

Лу Ао [125] отправился в путешествие к Северному морю. Пересек крайний север, дошел до горы Сокровенные врата. У вершины горы Мэнгу повстречал человека: глаза глубоко посажены, виски черные, слезы текут из глаз, плечи высокие, как у коршуна, богатырь в верхней части тела и пигмей внизу, величаво движется навстречу ветру, танцуя. Увидев Лу Ао, медленно опустил руки и скрылся за высоким камнем. Лу Ао подошел взглянуть на него: держится независимо, одет в черепаховый панцирь и жует морские устрицы. Лу Ао заговорил с ним

-Я тот самый Ао, который, оставив всех, покинув своих, видел все, что творится за пределами шести сторон света. Кто бы другой смог? Я с детства любил путешествовать, и потом это не прошло. Обошел весь свет, все четыре предела. Только крайнего севера еще не видал. Ныне вдруг встретил вас. Может быть, будем с вами друзьями?

Человек обнажил в улыбке зубы и сказал:

-А-а, ты из Срединных земель. Неужели осилил такой далекий путь? Ведь это край, где светят лишь солнце и луна, движутся звезды и созвездия, инь и ян отправляются в путь, рождаются четыре времени года. Но есть край по сравнению с безымянными землями еще более глубокий и темный. Я отправляюсь на юг и попадаю в край Пустоты, на севере отдыхаю в Глубокой Черноте, на западе достигаю Глубокой дали, на востоке открываю мир, который предшествовал Хаосу. Здесь внизу нет земли, наверху нет неба, слушаешь-не слышишь, смотришь-ничего не рассмотреть. За ним только плеск Тайво [126], а за нею глянешь-простор в сотни тысяч ли. Я и то не могу там побывать. А ты ныне прибыл только сюда, а уж говоришь, что все видел. Но и это, конечно, далеко. Ты оставайся здесь, а у меня назначено свидание с Широким Разливом за пределами девяти небес. Я не могу здесь долго обретаться.

Человек поднял руки, подпрыгнул и ушел в облака. Лу Ао, вскинув голову, смотрел и не увидел. Печально остановился у колесницы, ему было так горестно, как будто у него кто умер. И он сказал:

-Я по сравнению с этим мужем все равно что земляной червь в сравнении с желтым лебедем! За день не продвинется и на один чи, а думает, что ушел далеко. Как скорбно!

Чжуанцзы говорит: "За короткую жизнь не узнать того, что за долгую, малому знанию далеко до большого. Утренней букашке-однодневке неведомо, что будет новолуние, цикаде неведомо, что бывает весна и осень" [127]. Есть нечто, скрытое и от мудрости.

Цзицзы [128] правил в Даньфу уже три года, когда Ума Ци в простой одежде, изменив внешность, отправился посмотреть на его преобразования. Как-то ночью он увидел, что рыбак поймал рыбу и отпустил ее. Ума Ци спросил.

-Твое дело ловить рыбу, почему же ты ее отпустил?

-Цзицзы запрещает ловить маленькую рыбу, вот я ее и отпустил.

Вернувшись домой, Ума Ци доложил Конфуцию:

-Цзицзы обладает высшей добродетелью! Даже ночью его люди ведут себя так, словно им грозит суровая казнь. Как ему удалось достичь этого?

-Мне случалось спрашивать его об искусстве управления,-отвечал Конфуций,-и он говорил: "Предостерегай одних и наказывай других". Возможно, в этом все дело.

Лаоцзы говорит: "Откажись от одного-возьми другое" [129].

Полутень спросила у Тени [130]:

-Белый свет-это божественный свет?

-Нет,-отвечала Тень.

-Откуда тебе это известно?