Художник

— Можно предположить, что они были в потоке где-то рядом… но не вместе. Вроде то, но не совсем. Здесь, в этом плотном мире, проверить это можно только одним способом. Догадываешься, да? Но многие, не могущие найти хоть какое-то приближение, начинают просто беспорядочно перебирать партнеров, доставляя игрокам, — девочка взглянула наверх, — большую радость, поскольку сила, отдаваемая в этот момент существами, просто бьет фонтаном… А потом, представления у тебя обо всем еще человечьи, хотя все твои тела уже перестроились. Пойми, люди из всех разумных существ — самые примитивные. Они мало живут, но отдают много энергии. Есть целые миры, населенные только ими. А дети Кланов… Они видят больше. Знают многое. И умеют любить. Несчастливые браки среди них — редкое исключение. Иржик, ты его любишь?

— Как друга, наверное, да. Даже скорей, как старшего брата. Но, если честно, с родным братом так обниматься не хотелось. Тата, мне тяжело об этом говорить. Но и жить без него я уже не могу. Я сам не понимаю себя.

— Пусть все идет, как идет, малыш. Но прошу тебя, не бегай ты от него. — Тата опустила ножки с камня. — Я устала. Давай, послезавтра?

— Как скажете, юная леди!

Тата хмыкнула и подошла к Иржи, взяв его за руку.

— Я — не леди. И далеко не такая юная.

— Какая разница? — Пожал Иржи плечами. — Спасибо за то, что ты есть.

— Запомни эти слова, мальчик. Они относятся не только ко мне.

И струйка тумана тихо истаяла в воздухе. Иржи накрыл холст и сложил краски с кистями.

— Думаю, за сутки ничего с ними не случится, правда, Тата?

Над озером разнеслось отчетливое хихиканье.

Следующий день рождался ослепительно ясным. Первые лучи света, взметнувшиеся из-за леса, прошив своим острым взглядом маленькое окно рубленного домика, где ночевал Иржи, коварно потянули его за веки.

— Уже встаю! — Сонно пробормотал Иржи, который уснул, когда на небе уже вовсю сияли звезды. А не спалось ему, поскольку приплывший в гости к Альеэро на «поговорить» Водяной был угощен вином с самых лучших виноградников. Естественно, Змей составил ему компанию. Посетовав на отсутствие молодого пополнения в русалочьих рядах, Водяной затянул песню. Альеэро подхватил. Пели они хорошо, на два голоса. У Водяного голос был более высокий, он вел, а Ромьенус подхватывал. Иржи, конечно же, выбрался из постели, в которую уже успел забраться, утеплился, чтобы не простыть снова, и тихо вышел на мостки. Присев на корточки и опершись спиной о бревна дома, он с удовольствием прослушал песню о влюбленной русалке, про яснозвездную ночь… А потом Водяной, открыв еще бутылку, не оборачиваясь, сказал:

— Ну и что ты там жмешься, как кикимора, подхватившая триппер?

Альеэро поперхнулся и с укором посмотрел на собутыльника.

— И глазюками на меня сверкать не надо, все равно не дам!

Иржи заржал в рукав.

— Во, наш парень. Иди сюда, споем!

Иржи встал и, выйдя на сходни, сел рядом.

— Я ваших песен не знаю. А послушаю с удовольствием.

— С удовольствием, говоришь? — Водяной неожиданно подмигнул ему светящимся в темноте глазом.

— Гарний, только не частушки… — Прошипел Альеэро, пытаясь выдрать из загребущих лап бутылку, но тот, мерзко хихикнув, перехватил ценный сосуд в другую руку и залпом все допил.

— На, забери, — протянул он пустую посуду Иржи, — нечего мне тут водоем загрязнять. Слушай! Это — шедевры!

И, естественно, запел частушки. Альеэро прикрыл смеющиеся глаза рукой.

Летом девка на болото
Все ходила отчего-то.
Говорила, что за вишней…
По весне ребенок вышел…

Эх, раз, еще раз, еще много-много раз…

Залетела как-то в гости

Фея добрая к русалкам.
Впереди у феи хвостик…
Им приятно, мне — не жалко…

Как-то леший шел домой

И услышал мордобой…
Били старого сатира
Две кикиморы с вампиром…

Девки звонят: много может,

Ну а старый корчит рожи,
Ничего-то он не смог,
У него повис звонок…
Эх, раз еще раз, еще много-много раз…

Иржи давился слезами и соплями от смеха, поскольку Водяной все это еще и изображал… Потом хулиганское настроение с него съехало. Он вздохнул:

— А давай споем мою любимую…

— Начинай. — Кивнул Альеэро.

Ах, во поле-по-о-олюшке
Поселилось го-о-орюшко
Домик заколоченный
Ставнями стучит…
Где ж ты сироти-инушка,
Ладная дивчи-инушка,
Но притихло небушко,
Плачет и молчит.