Художник Её Высочества

Августейшее из эмоциональных состояний — вдохновение — имеет подлое свойство исчезать, будто необдуманно засунутая между листами книги банкнота. Кто-то обходится лишь цеховой мастеровитостью времен крепкозадого европейского средневековья. Некоторые художники, как говорят немцы: «молодые и хрустящие», апеллируют к сознанию обывателя только в пределах стихийной рефлексии, неспособные порой нарисовать кубик с параллельными гранями. Сколько раз живописец задавал себе в раздражении вопрос: Зачем ему это нужно?! Порой пялиться на сопротивляющийся холст, как баран на новые ворота, и пытаться уразуметь, откуда, из какого такого придурошного детства, взялась привычка раскрашивать мир. Никакой ведь истории. В состояние творца ввалился, будто в мешок бросили невидимые экспериментаторы, руки бы им за это оторвать!

Стоит теперь перед ним картина, фактически щит тяжеловооружённого воина. В его же руке только махонькая шпажка размером с кисть восьмого номера, которую страшно сочленить с холстом. Великий дух! Разъясни, кто или что делает из нормального человека кувыркающуюся фигуру Босха. В том, что без такой фигуры картину жизни не дописать, может сомневаться только сама фигура и желать по крайней мере одного: чтобы дали хоть небольшую передышку после ночной переправы с берега вдохновения на берег тотального отрицания. Рок какой-то. Живопись- образ жизни, состояние души, политическая ориентация, социальный статус, биологическая программа, гормональный фон, вплоть до концепции нижнего белья. А вдохновение — уличная девка, которой каждый раз перед употреблением нужно возвратить девственность.

Какая должна быть ценность банкноты, чтобы взяться перебирать всю библиотеку, книгу за книгой, страницу за страницей? Одной денежной единице навечно остаться между страницами. Двум — место там же. И трем — вечное погребение. И тридцати, быть может, — забвение. А тремстам тридцати трем тысячам? Тут думать нечего, треть миллиона внушает уважение и дает шанс выкупить у металловласого воина его щит. А за тридцать тысяч имеет смысл начинать раскопки? Всё зависит от скопидомства избирателя. Где она, критическая масса, за которой появляется желание и совершается усилие? Персонально для него, художника: лямбда? девятьсот девяносто девять? сатанинское число 666? Или миллионов не надо? Торжество бессилия. Мука мученическая! Нет решения и пора ставить принцип проявления — геометрическую точку.

— Детальнее? Ну в исламе «малая Священная война» ведется в материальном мире, а «великая Священная война» — с врагами внутри себя. Но есть еще одна метафизическая баталия, где можно намордоваться до потери чувств.

— Расскажи об этом, а потом я пораспрашиваю о том, что тебе нравится или не нравится в жизни.

Наваждение! Периодически все его женщины переходят некую черту, после чего, как сговорившись, начинают интересоваться его пристрастиями и, в особенности, антипатиями. Кем желаешь стать, дебютант в конце творческого пути… Да он всегда, после одного случая в Красноярске, хотел быть маленьким мальчиком, чтобы уложили в постель и погладили по головке на ночь.

— Не отлягивайся. Ответы мне нужны для практического применения. Ты скоро почувствуешь его на себе. А девки твои, кстати, почему-то неприятно пахнут парным молоком, гадость какая!

Холеная женщина оперлась подбородком о пальчик с чернеющим в кольце камнем ведьм — турмалином. Если уж дошли до опросов, в таком случае он скажет избирательно.

— Не торгуйся, я хочу знать всё. Итак, что представляют из себя твои метафизические войны?

Ну, хорошо, хорошо, слушайте, если интересует. У него всегда были проблемы с «Кобальтом спектральным». Замечательная краска. Густой синий, немного в фиолетовую сторону. Но есть в ней что-то… навроде одной сибирской рыбки: с одной стороны, деликатес, но, если в сетях хоть полчаса перестоит, в ней вырабатывается сильный яд. Так гурманы и наслаждаются на грани отравления. И с «Кобальтом» где-то похоже. Возьмёт тюбик, подержит и бросит. А там, где пальцами берёт тюбик у пупа, на этом месте за долгое время сомнений осталась передавленная талия. Порой пишет картину, рядом столик, тюбики лежат, готовые к бою, патронами, каждый на своем месте, в порядке от теплого к холодному. Если красками распоряжается «масляный человек», тогда ладно…

— «Масляный человек»..? Кескё-сэ?

— Подмастерье. Давайте не будем уходить от генеральной линии.