Художники Парижской школы из Беларуси. Эссе, биографии, путеводитель

К тому времени уже умерли Пикассо, Брак, Матисс. Давно ушли в лучший мир Модильяни, Леже, Фужита. Никого не осталось из соотечественников – бывших обитателей «Улья». Марк Шагал оказался последним свидетелем и участником великой эпохи Парижской школы.

Сто лет спустя

В 2002 г. исполнилось сто лет со времени постройки «Улья» и, значит, возникновения Парижской школы в искусстве. Не было, как это принято в нашей стране, торжественных заседаний или юбилейных конференций. Неужели во Франции успели позабыть и Парижскую школу, и ее мэтров? Конечно же, нет. Была организована специальная выставка «Улей, нежный взгляд на обитель художников (1902–2002 гг.)» в Музее Монпарнаса. Автору сего труда посетить ее удалось не сразу.

Вначале состоялось знакомство с «Ульем» – внешне ничем не изменившимся строением в переулке Данциг. К ограде то и дело подходят группы туристов и через решетку стараются разглядеть и само здание, и окружающий его сад. Калитка постоянно на замке. Табличка предупреждает, что это частная собственность. Поэтому можно сфотографироваться на память и уйти, оглянувшись напоследок на обитель гениев ХХ в., а можно набраться терпения и все-таки проникнуть за ограду, если повезет. Автору помог случай.

В это время в Париже находилась бывший посол Турции в Беларуси госпожа Шуле Сойсал, большая поклонница творчества Шагала. Узнав о такой возможности, она тоже захотела побывать в «Улье». И вот опять запертая калитка. Из дома выходит седовласый господин. Мы тут же обращаемся к нему с рассказом о том, что приехали с родины Шагала, и просьбой провести нас внутрь. Благосклонно улыбнувшись, он разрешает нам войти во двор и, извинившись за то, что не может больше оставаться с нами, поскольку у него дела, советует объяснить строгой даме, которая может встретить нас в вестибюле, что мы пришли к нему в гости. Дамы на месте не оказалось, и мы смогли вволю побродить по саду и войти в здание. Теперь понятно, почему калитка «Улья» закрыта на замок.

Многие художники, жившие в «Улье» после Второй мировой войны, в конце концов становились известными, их работы выставлялись на престижных выставках, однако никто из них не добился всемирной славы, как их предшественники. Это можно объяснить многими причинами: и иной конъюнктурой на рынке искусства, и перемещением центров торговли художественными произведениями в другие культурные центры, в частности в Лондон и Нью-Йорк.

Возможно, что-то упущенное наверстает новое поколение художников. Среди них – Кандида, дочь Симоны Дат и Хуана Ромео – патриотов «Улья», которым удалось отстоять свою обитель в невероятно трудных условиях. Упорство и терпение родителей и стойкая художественная аура «Улья» – серьезная основа для успеха. К тому же Кандида родилась в студии, в которой когда-то жил Сутин, а работает в мастерской, принадлежавшей Шагалу.

Во время Второй мировой войны, когда художники покинули здание, спасаясь от преследования нацистов, в их мастерских поселились бродячие ремесленники, беженцы с севера страны, итальянские анархисты, прочий цивильный люд (так называли художники всех, кто не входил в их круг) и, прежде всего, рабочие вожирарских скотобоен, которые воспользовались возможностью поселиться рядом с местом работы за умеренную плату.

Однако вскоре после войны в мастерские в «Улье», занятые случайными жильцами, снова стали возвращаться художники. Это не были прежние обитатели – те либо погибли на войне, либо обосновались в других местах. Их сменило новое поколение. Первым был его типичный представитель Марсель Мули – участник войны, побывавший в фашистских застенках. После войны он решил продолжить прерванное войной занятие творчеством и обнаружил «Улей» с его пустующими мастерскими. Чтобы как-то прожить, он работал водителем большегрузных автомобилей, плотником, курьером. Постепенно через знакомых, общение в монпарнасских кафе он, как и другие художники, стал открывать для себя «Улей». История повторилась. И вот уже в нем поселился приехавший из Швейцарии Пьер Монуар. Поль Ребейроль устремился в Париж из Лимузена под влиянием творчества Сутина и, естественно, остался в «Улье». Постепенно формируется художественное объединение, которое критики назовут «Группой “Улья”». К ней присоединяются Симон Дат, Мишель де Галлар, Мишель Руссо, Майкл Томсон. Вскоре возникает еще одно объединение – вокруг прибывшего из Испании племянника Пикассо Хосе Фина группируются Жак Моэн, Роже Дюран и Франсуа Жакмен. В 1952 г. в «Улей» возвращается сын Кикоина Жак, который позже возьмет псевдоним Янкель.

В 1955 г. над «Ульем» нависла угроза, о чем известили читателей «Франс Суар», «Фигаро» и другие крупные газеты Франции. Дело в том, что был разработан план сноса целого ряда зданий, в которых располагались мастерские художников, в том числе и «Улья». Тотчас же был создан Комитет по спасению «Улья» во главе с Марком Шагалом. Письмо протеста, которое подписали Ле Корбюзье, Франсис Карко, Жорж Брак, Жан Кокто, Осип Цадкин и другие известные личности, возымело свое действие.