Хватка (СИ)

       — Не доехал еще сюда ни мой, ни твой танк, — горько улыбнулся Лопатин, — кто нас подавит? Зае…ся гонять за каждым, а, Долдашев? Так чтоль?

       — Так, камандир.

       — Ну вот. Ты давай-ка, собери там, за хатой, в окопчике, всех, кто остался, и отправь Соловьянова, пусть открывает вольеры. Слышь? Всем уцелевшие проводники, собак распределите меж собой. Кого травить будем — сам знаешь. Сейчас и я, …как-то поднимусь и приду к вам. Присмотрюсь только, куда тут лучше ударить …по танкам штыками да собаками. Не кисни, Долдашев, ща мы устроим им «барыню с выходом».

       — Камандир, — собрался было идти, выполнять приказ Каирболат, но остановился, — есть же у нас шашк с дымом. Сматры, ветр в поле тянет, вишь? Давай пошлем дым в танки? Много будит дыму, а станет, как туман, немц нас не видеть будет…

       — Умно, Долдашев, молодец, — щурясь на усеянное танками поле, похвалил проводника Лопатин, — так и сделаем, собирай людей.

часть 1 глава 3

ГЛАВА 3

       В приемном пункте для раненых и больных стояла невыносимая жара. В окнах всего огромного здания практически не было стекол, но и это мало спасало от зноя. Хенрик Вильгельм Мюнх, как другие больные и раненные, доставленные в Ровно из разных концов Украины, были просто вне себя от злости, но, в отличие от своего соседа, предпочитал отмалчиваться.

       — На кой черт всех нас было сюда тащить? — В который раз возмущался говорливый больной, обосновавшийся на кровати справа. — Можно же было меня оставить в перевязочном пункте прямо там, под…, как же называется эта дыра? Нет, подумайте! Одного они оставляют там, другого, третьего…, а меня, Юргена и Хаффмана поволокли черте куда! И не жалко им было отряжать под это дело машину, людей, …да и трясти нас полста миль им, разумеется, тоже было не жалко.

       — О, служивый, если хочешь, давай я замолвлю за тебя словцо? — Не выдержал тот, кто после ампутации правой кисти только пару часов назад пришел в себя. — В подвалах, где хирурги отрезают нам все лишнее, достаточно прохладно, и почти нет мух. Мне оттяпали руку. У тебя, я гляжу, тоже забинтована конечность, скажи сестре, что тебе плохо, и тебя повезут туда. Только, я тебя прошу, расскажи слово в слово хирургам все то, что ты уже час излагаешь здесь. Если не руку, то хотя бы язык они тебе отрежут, и нам всем станет легче…

       — Черта с два меня туда переведут, — не сдавался сосед, ничуть не обидевшись на такой недобрый посыл, — где тебя ранило в руку, солдат?

       — Я оберефрейтор, — вздохнув, уточнил новоявленный калека, — здесь, под Ровно. Партизаны напали на колонну.

       — Счастливчик, — сокрушался «говорун», — слышали? Он герой. Все на руке зарастет, это не беда, у тебя же осталась другая. Поедешь домой с этой чертовой войны, тебя встретят, как героя! У тебя ведь пулевое?

       — Осколочное, — морщась о боли, ответил оберефрейтор, — вырвало три пальца и раздробило кисть…

       — Все равно, — не сдавался «говорун», — ты герой, все вы герои. А нас…, — он потряс в воздухе своей забинтованной конечностью, — Юргена укусила змея в болоте возле Винницы, где они что-то грандиозное строят, на Хаффмана напала какая-то дикая собака в селе у колодца, а меня…, меня цапнула русская лошадь, когда я выводил ее из стойла…

       По палате пробежал смешок.

       — Да, — улыбнулся своим же словам «говорун», — лошадь! Прокусила одежду, до крови и даже вырвала кусок кожи, размером с сапожный каблук. А теперь представьте, меня, Юргена и Хаффмана разделяла сотня километров, но нас зачем-то собрали в одно место, промурыжили там сутки и затем притащили сюда. Берут нашу кровь, изучают в ней что-то, будто я какой-то феномен. Сумасшедший дом какой-то.

       Должен сказать, что я поверил бы в то, что в лазарете нашей части собрали одних идиотов, но как тогда быть с медиками из частей ребят, что прибыли со мной? Выходит, и там все обстоит так же?

       — У них приказ, — не удержался Хенрик, — полежишь немного, пойдешь на первую беседу с «Ангелом» и, думаю, сам обо всем догадаешься…

       — Лучше бы тебе помолчать Мюнх, — не дал ему закончить унтерштурмфюрер Фёллер, — хватит с нас одного болтуна.

       — О, — тут же навострил уши укушенный лошадью, — да вы тут все знакомы? В бинтах. Откуда вы, ребята?

       — Из-под Умани, — неохотно ответил Феллер.

       — Ух-ты! Да, я слышал о том, что в одном месте там творилось, — вдруг встрепенулся «говорун», — у нас ребята говорили. Эй, а что правда, что там русские воюют собаками-людоедами.

       — Что за ерунду ты несешь? — Недовольно вздохнул унтерштурмфюрер и отвернувшись к стене, прикрылся простыней.

       — Нет, на самом деле, — не унимался раненный русской лошадью.

       — Ты уже слышал, — поворачиваясь к болтуну спиной, решил закончить беседу и Хенрик, — тебе же ребята рассказывали. Нас привезли из другого места…

       — Но ведь Умань…?

       — Под Уманью столько войск, — всем своим видом показывая, что собирается уснуть, уточнил Мюнх, — что хватило бы на всю операцию во Франции. Все, отдыхай…