Хвостатым здесь не место!

— Лезть в личное пространство — дурная привычка… — собственный голос показался чужим и сиплым.

— Это всё хвост… — на его лице расплылась улыбка коварного соблазнителя. — А что до разговора… Я по-прежнему считаю, что не должен говорить тебе всё. Но я виноват, что поставил тебя под возможный удар, хоть я до сих пор полностью уверен, что ни с тобой, ни с твоей дочерью ничего не случится.

— Расскажи это тому зомби, что чуть не порвал мне горло. Ты путаешь уверенность и самоуверенность!

Вместо того, чтобы возмутиться, Андрей приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза, и прошептал:

— Ты такая красивая, когда злишься.

— Эм… — я на несколько секунд зависла от подобного заявления, не зная, как на него реагировать.

Зрачки его глаз были просто огромными, и я видела в них своё отражение.

— Очень красивая… — он наклонился, запечатлевая на моих губах лёгкий поцелуй. Почти целомудренный, едва ощутимый. Я не успела ничего предпринять, как мужчина уже отстранился, отступив на шаг. — Я не хочу, чтобы ты думала, что ты пленница или я принуждаю тебя жить со мной. Где-то месяц назад я ввязался в одно… сомнительно предприятие. Я хочу помочь одному дорогому мне человеку. Проблема в том, что он сам этого не хочет. Но я должен довести дело до конца.

— А при чём здесь я? — не выдержав его откровений и смятения от недавнего поцелуя, выпалила я.

— Когда узнаешь правду, ты, скорее всего, будешь меня ненавидеть. А мне этого не хочется, — он вдруг задорно по-мальчишечьи улыбнулся. — Мне хочется верить, что у меня не было другого выхода. Но знаешь, мне слишком нравится твоё присутствие в этом доме, чтобы я от этого отказался.

— Перестань говорить загадками, — закатила глаза я.

— Отлично, — моментально подобравшись, он снова стал похожим на опасного хищника. — Хочешь прямо и начистоту?

Финик был рядом, а я цепенела от острого чувства беспомощности. А может быть, в глубине души мне и не хотелось никуда отступать.

— Давай так… — протянул он. Кончик его хвоста скользил вдоль моего бедра, а взгляд, которым Андрей смотрел на меня, иначе как «раздевающим» было не назвать. — Я расскажу тебе всё от начала до конца… Раз ты так хочешь… Но за это…

Он выдержал театральную паузу:

— Ты меня поцелуешь. Сама.

— Я не собираюсь тебя целовать, — я сказала это тихо, словно боясь собственных слов. — Очень низко с твоей стороны предлагать такое.

— Знаю, но, как я уже сказал, ты меня возненавидишь, — его усмешка была злой и какой-то отчаянной, — и, скорее всего, больше никогда не захочешь видеть. И тогда всё, что у меня останется — это твой поцелуй.

— Не замечала в тебе раньше романтика.

Напряжение в комнате можно было буквально резать ножом.

— Так да или нет? — отчеканил он.

— Что-то, когда ты до этого целовал, особенно не спрашивал, — мне было жизненно важно узнать правду, но поцелуй? Нет, он определённо его не дождётся.

— Теперь спрашиваю.

— Н… — осеклась, вспомнив, что обещала не говорить «нет», — поцелуя не будет.

Просто потому, что это было неправильно. Когда я только-только узнала о смерти мужа, думала, что мир рухнул, и теперь всю оставшуюся жизнь мы будем вдвоём с дочкой. Сейчас, когда боль чуть притупилась, я теоретически допускала возможность новых отношений когда-нибудь, но явно не в ближайшем будущем. Целовать кого-то сейчас ни просто так, ни в плату за информацию в мои планы не входит. И вообще — это мелкий подлый шантаж, и он совершенно не к лицу Финику. Или, может, всё дело в том, что его обещания моей ненависти производили определённое впечатление, а мне попросту этого не хотелось.

Андрей криво улыбнулся.

— Буду у себя в кабинете. На случай, если ты передумаешь.

Когда он уходил, я смотрела на его спину с болью в сердце. Почему всё должно быть обязательно так? Врать себе — пустое занятие, он мне нравился. Я была не готова к новым отношениям, но мне нравилось общаться с чёртом. Мне нравились его порой язвительные замечания, его самоуверенность. Иногда он жутко меня раздражал, но даже в этом было особое очарование. А ещё он умел быть милым, заботливым.

Мне казалось, если бы сейчас он вместо того, чтобы устроить этот нелепый торг, просто сел и спокойно всё рассказал, я бы поняла. Я была бы готова наступить на горло здравому смыслу и чувству самосохранения и попытаться увидеть ситуацию его глазами.

Но он не сел, не рассказал. В этот момент я отчаянно и остро почувствовала себя… человеком. Обычным человеком, попавшим в волшебную и опасную сказку. Все вокруг владели какой-то неведомой мне магией, могли двигать горы, обладали секретными знаниями… А я вижу всё это, но ничего не могу поделать, ведь я — просто человек. А людям не место в волшебном мире. Эта мысль прочно засела в голове, и весь остаток дня я никак не могла от неё избавиться.

На следующее утро водитель Финика, как и договаривались, отвёз меня на встречу с матерью. Коляска легко убиралась в багажник, в скором времени я была уже в парке.