Хвостатым здесь не место!

Я не ожидала, что он ответит. За последнее время привыкла к тому, что Андрей всё время мастерски уводил разговоры в сторону, стоило мне спросить о чём-то действительно важном, но, видимо, Юрий и сам хотел высказаться. Как он там сказал? Ему нужна была публика.

— Полгода назад на этом самом месте утонула наша сестра. Мы были тут втроём. Отмечали её День Рождения. У неё свело ногу, она начала тонуть. Мы даже не поняли. И не успели вовремя вытащить.

— Это тогда Андрей почти полностью поседел? — перед глазами встало фото из бумажника, где они были втроём. А не в тот ли день оно было сделано?

— Что толку от этих хвостов и рогов, если мы живём и умираем, как люди, — рассеянно откликнулся мужчина, а затем вдруг словно одёрнул себя.

Выпрямился, взгляд стал жёстким, собранным. Одной рукой он откинул крышку банки и двумя пальцами за крыло выдернул из неё фейку.

— Но мы не люди. Мы можем гораздо больше.

Из-за иррациональности происходящего это выглядело немного нелепо и, вместе с тем, жутко. Руки и ноги нервно подрагивали, я чувствовала, как у меня стучат зубы — по всему телу прокатился озноб, несмотря на яркое солнце и тёплую погоду.

— Отойди от неё, — негромкие слова прозвучали как выстрел.

Я ещё не успела понять, что произошло, как живот стянуло, словно тугой верёвкой. Опустила взгляд.

Да нет же! Не верёвкой. Лоснящийся чёрный хвост закрутился вокруг моей талии. Юрий притянул меня к себе, выставляя перед собой.

Напротив, в десяти шагах, я увидела Андрея. В его правой руке — короткий нож, в левой — пистолет, нацеленный точно на Юрия.

— Ты опоздал, братец. Ты всегда опаздываешь.

— Мёртвые не возвращаются. Одумайся! — голос буквально был пропитан отчаянием. — Ты совершаешь ошибку, из-за твоего вмешательства будет только хуже! Ты сам же пострадаешь и меня за собой утянешь. Арджеш этого не простит.

— Ты просто никогда никого не любил. А я готов рискнуть, — выплюнул Юрий.

— Отпусти хотя бы Кристину, это только наше дело, — наши с Андреем взгляды встретились, и, кажется, в его глазах я видела не что иное, как просьбу о прощении.

— Ты же сам её впутал. Теперь пожинай плоды.

Мужчина поднял вверх руку с зажатой в ней отчаянно бившейся феей, и я увидела, как, удлиняясь, блеснули на солнце его ногти. Он чуть надавил указательным пальцем на живот бедной навки, и я поняла, что он просто собирается сейчас вспороть её.

Теперь принялась биться и я. Отпихиваться, толкать, пинать. Но для стоявшего каменным изваянием чёрта все мои тычки были не более чем назойливым жужжанием мухи. Однако он отвлёкся, и в этот самый момент Андрей бросился к нам. Блеснул нож, и я повалилась в сторону вместе с удерживавшим меня хвостом. Больно ударившись, я не сразу поняла, что произошло. В ушах звенело, всё вокруг воспринималось отдельными кадрами. Желудок, кажется, поднялся к горлу, готовый извергнуть содержимое.

Чёрный хвост бесполезно и безжизненно лежал рядом, из обрубка на траву стекала кровь. Братья сцепились в безобразный комок и боролись, катаясь по траве. Я заметила лежавшую в неестественной позе навку. Розовое пятно на зелёном фоне — она выглядела сломанной игрушкой. Я подползла к ней и взяла на руки. Жива!

— У меня внутри теперь фарш вместо внутренностей. И он мне крылья помял, — полным непролитых слёз голосом пожаловалась Моль.

Дрожащими руками я попыталась их расправить.

— Только хуже делаешь! Не трогай! — заверещала она от боли.

Отдёрнула руку, боясь навредить ещё больше. С трудом поднялась на ноги. Мужчины всё ещё были на земле. Перепачканные в песке, налипшей траве и крови. Андрей нависал над братом, но у того в руках оказался пистолет. Юрий пытался наставить его на противника, но сила явно была не на его стороне. В один момент мне показалось, что Финик-младший выбьет оружие, и победа будет за ним.

— Я всё равно получу что хочу, — вдруг процедил Юрий. — Тебе придётся это сделать.

С этими словами он вдруг резко дёрнул руку в сторону — теперь дуло смотрело прямо на меня. Выстрел я не слышала. Время словно остановилось.

Потом была боль. Такая, что не чувствуешь ничего, кроме обжигающей, входящей в тебя раскалённым прутом боли. Мысли ушли, кроме одной — мысли о дыхании, о том, что воздух заканчивается, лёгкие свело холодной судорогой и нужно постараться как-то вдохнуть поглубже.

— Кристина, пожалуйста… — увидела растерянное лицо Финика, кажется, по его щеке скользила крупная слеза.

Разум выхватил картинку: недалеко лежит, раскинув руки, его брат, на его животе расползается красное пятно, глаза устремлены в небо.

— Он умер как только выстрелил в тебя, — пояснил Андрей в ответ на мой взгляд, и выражение его лица стало жёстким и решительным. — Но тебе я умереть не позволю.

— Я помогу… — услышала я голос навки над ухом, — положи меня на её рану.

Я слабела с каждой секундой. Кислорода отчаянно не хватало. Перед глазами стояло лицо дочери. Что будет с ней, если меня не станет? Она попадёт к свекрови? Или в детский дом? Я не имею права оставить её. Нет, только не сейчас, когда она уже потеряла отца.