Спустя десять минут Ханна наконец положила трубку и сделала большой глоток кофе. Полученная информация, мягко говоря, шокировала. В рассказе Ронды не было ни слова правды. Она забронировала билет в один конец, а не в оба. И собиралась в Цюрих, а не в Рим.
Ханна смотрела в окно на тихую улицу. Неудивительно, что Ронда отправилась аж в «Брауэрвиль Трэвел»! Она не хотела, чтобы в городе знали, что она уезжает навсегда, а тем более, куда именно.
Ханна размышляла под слабый звон посуды в кухне. Через пару секунд она уловила чудесный аромат, и у нее потекли слюнки. Она не знала, что Лайза готовит, но пахло очень вкусно.
— Наша праздничная платформа превосходна, — сказала Лайза, открыв дверь и просунув голову в кафе. — Если в жюри не слепцы, то мы возьмем главный приз.
— А я и не знала, что будут призы.
— Я тоже. Дженис Кокс сказала, что городской совет вчера вечером так решил. За первое место вручают сто долларов, за второе — пятьдесят и за третье — двадцать пять. Подожди-ка. Мне нужно кое-что перевернуть.
Дверь закрылась, и Ханна осталась сидеть с открытым ртом. Если они выиграют, что им делать с деньгами? Когда Лайза снова появилась, Ханна уже приняла решение.
— Если победим, то, наверное, нужно будет разделить деньги между «Детским уголком» и Центром для пожилых. Они же все сделали.
— Отлично, — одобрительно улыбнулась Лайза. — Я как раз об этом и думала. Мне нужно еще кое-что тебе сказать. Андреа говорит, что всплыли новые краденые банкноты. Общая сумма — чуть больше четырехсот долларов, но кто-то определенно тратит их в нашем округе. Извини-ка, я думаю, что эти уже испеклись.
Лайза снова пропала, и Ханна откинулась на спинку стула. Она так и не поняла, имеют ли эти деньги что-нибудь общее с убийством Ронды, но эту возможность нельзя сбрасывать со счетов.
— Кушать подано, — позвала Лайза, входя с двумя тарелками в руках. Она накрыла на стол и села напротив Ханны.
Ханна взглянула на блюдо.
— Это, кажется, блины с ломтиками персика?
— Верно, — Лайза передала ей упаковку с заменителем сахара. — Насыпь чуть-чуть сверху. Будет вкуснее.
Ханна разорвала пакетик и высыпала содержимое на стопку блинов. Затем отрезала кусочек и попробовала.
— Восхитительно! Когда ты сказала «низкокалорийный завтрак», я подумала, что это будет творог.
— Так это он и есть.
Ханна недоумевала.
— Так в них есть творог?
— Да. Моя тетя Китти всегда их делала, если кто-то из нас сидел на диете.
— Очень вкусно, — Ханна наколола еще кусочек и, улыбаясь, разжевала и проглотила. — Спасибо, Лайза. Это такое разнообразие после холодных салатов и творога! Ты уверена, что они диетические?
— Уверена, но можно есть и без диеты. Тетя Китти готовила их со сметаной и джемом. Это называлось «Блинки бедняка». Я дам тебе рецепт, если захочешь.
— Обязательно дай, — сказала Ханна, откусывая еще кусок.
Несколько минут они ели в тишине. И когда расправились с последним блином, Лайза показала на письмо на столе и спросила:
— А это что?
— Это письмо к миссис Фолкер, я нашла его в квартире Ронды.
— Майк и Билл позволили тебе обыскать квартиру Ронды? — удивилась Лайза.
— Нет, Беатрис Кёстер. Она сказала, чтобы я пересмотрела вещи Ронды, не нужно ли мне вдруг что. Родственники из Колорадо ничего не хотят.
— Вот это тебе повезло, — улыбнулась Лайза. — Что-то еще нашла интересное?
Ханна рассказала о чеке из «Брауэрвиль Трэвел» и билете в Цюрих в один конец.
— Вот почему Ронда не расстроилась, когда Джон уволил ее. Она все равно не собиралась возвращаться.
— О чем же письмо?
— Я еще не читала.
— Лучше прочитай. Может, там что-то важное.
— Я знаю. Просто как-то неудобно читать чью-то личную переписку.
— Тогда выброси его.
— Не могу, не узнав, что в нем!
— Так прочитай, — Лайзу это забавляло. — Ты делаешь из мухи слона, Ханна, а это на тебя не похоже. Если там что-то личное, никому не расскажешь. Ну а если что-нибудь важное, передашь письмо куда следует.
— Ты, конечно, права.
Ханна решительно вытащила письмо из конверта, пока не передумала. Она развернула единственный вырванный из блокнота листок и начала читать. Пробежав глазами строчки, она горестно вскрикнула.
— Что там? — обеспокоенно склонилась Лайза.
— Это так грустно, — ответила Ханна. В горле у нее стоял ком.