Кьяра

– Рия! Кьяра! Стражи на острове, вставайте! Скорее!

И он тут же убежал куда-то в темноту. Стражи на острове? Что за дурацкий сон? Но я уже почувствовала запах гари. Уже услышала крики. Бабушка подошла к окну. Куда убежал Глен? Неужели сражаться? С палкой против мечей?

– Глен! – закричала Рия и бросилась за ним.

Я не успела ее остановить. И я не бросилась следом, потому что проснулась Ньюке-Чоль, а бабушка схватила меня за руку и знаками показала: одевайся, собирай малышку и беги.

– Нет, нет, погоди, я посмотрю, что там!

Я хотела выйти, но бабушка преградила мне путь и показала на Ньюке-Чоль.

– Но там же… Там Рия! И Глен! Куда мне бежать?

Что-то со свистом влетело в наше окно, и на пол упал горящий камень. Я никогда такого не видела. От него сразу занялся пожар. Бабушка схватила Ньюке-Чоль, сунула мне в руки и потащила нас из дома.

Вся деревня полыхала.

Темные силуэты метались на фоне огня.

Повсюду слышались крики.

Стражи размахивали мечами.

Бабушка развернула меня к себе и показала руками лодку.

Да, надо уходить морем, как же по-другому?

– Я найду лодку, а ты спрячься с малышкой, – жестами «сказала» она.

Я кивнула. Я даже не подумала в этот момент о туатлине, о том, что можно его призвать, посадить на его спину хотя бы детей и увезти, спрятать, спасти. Я только пробормотала:

– Рия…

Бабушка закрыла мне рот рукой. Нельзя спасти всех. Надо спасать того, кого можешь. Того, кого больше никто не спасет. Она развернула меня и подтолкнула в сторону Пустой бухты.

И я сделала, как она сказала. Я бросилась бежать.

Остров рыдал мне вослед. Мой остров! Горели дома, кричали люди, плакали дети. Орали стражи в азарте битвы. Какой битвы? С кем они сражаются? С горсткой старух и женщин? Кто может защитить их? Киано, Тун, Глен?

Стражи! Я встала как вкопанная. Стражи! Они подчиняются только королю!

Кто-то опять закричал, загорелись дома совсем рядом со мной, и я поняла, что не смогу найти в этом пожарище ни бабушку, ни Рию. Я опять побежала. Я не отдам им Ньюке-Чоль!

Мы спрятались в том гроте, где я пыталась уснуть, когда впервые попала на остров. Меня била дрожь. Колотило так, что Ньюке-Чоль испугалась. Она взяла мое лицо в свои ладони и все повторяла:

– Чоль, чоль!

Будто звала меня из глубин ужаса.

А я думала о Рии и Глене. Я привела их сюда. И теперь их убьют. Я думала о крошечном синеглазом Аисе и его маме, которая не может налюбоваться на него. Неужели и его убьют? Я думаю о Киано, Ваиши, Туне, Синоре и десятке детей разных королей, которых даже Леда Вашти не считает за людей, называет «следами», и которых я – я! – погубила! Что я наделала? Я хотела дать им нормальную жизнь, но я убила их всех!

– Чоль! Чоль!

Я рыдала. Одной рукой прижимала к себе Ньюке-Чоль, а другой сжимала мамину сережку. Что я наделала?! Что я наделала!

Раздался невыносимый звук, от которого заложило уши. Рев этот шел из глубин моря, из нутра мира, и поднимался к самому небу, окутывая остров первозданным ужасом. Ньюке-Чоль замолчала, вслушиваясь и в каком-то непонятном восхищении тараща глаза в темноту. Туатлин! Он пришел ко мне сам! Я вскочила. Простите меня! Простите, хоть я сама себя никогда не прощу. Не прощу своей глупости, наивности и веры в человеческое там, где ничего человеческого давно не осталось. Я бы взяла меч, но у меня под рукой лишь камни. Я бы билась за тех, кого зовут следами, но кто спасет ее – самого главного моего человека?

– Чоль! Чоль!

Я схватила Ньюке-Чоль и выбежала из грота – сразу в море. Туатлин привычно подставил мне плавник. Ньюке-Чоль зажмурилась и прижалась ко мне, будто хотела в меня врасти. Она дрожала – то ли от холода, то ли от страха. Остров пылал. О Семипрях! Пусть рев туатлина спугнет их! Пусть остановит! Я бросаю даже бабушку, мне нет прощения, и я его не прошу, но пусть они выживут!

Хоть кто-нибудь!

Я не смогу никого спасти. Такие, как я, могут только приносить беды.

Мы уплывали на туатлине, вода от зарева пожара казалась рыжей, я видела, как лодки, будто лепестки пепла, отрываются от огненного цветка на острове и уплывают в темноту. Кто спасся на них? Куда их несет течение Кругового пролива? К каким берегам они пристанут?

Я обняла Ньюке-Чоль и запела ей тихо-тихо:

Спи, звоночек мой усталый,
Лори-лори-лей.
Спи, прижмись покрепче к маме,
Лори-лори-лей.
Прилетела птичка ньюке,
Лори-лори-лей.
Будет доченьку баюкать,
Лори-лори-лей.

Часть третья Земля, которой нет