Кьяра

– Ты уверена, что без этого никак? Ты сможешь вернуться?

Я кивнула. Без этого никак. И я сделаю все, чтобы вернуться.

Смерть Леды Вашти

Кладбище выросло вдвое. Я принесла на могилу Данаты два камешка с берега моря и рассказала ей, что ее дочка живет сейчас в прекрасной семье в безопасном месте. Я не бросила ее, нет, я вернусь, куда бы ни занесли меня ветры Семипряха, но пока ей лучше там, чем со мной.

Я очень боялась плыть. Я боялась, что остров опустошенных теперь охраняют стражи короля и к нему не подобраться. Потом я боялась, что не найду там вообще ничего, кроме пепелища. А потом – что меня не примут сами опустошенные, ведь я привела на их остров стражу. «Они не могут знать, что это сделала я», – уговаривала я себя и плыла, плыла вперед. Туатлин, как обычно, высадил меня в Пустой бухте. Вот грот, который укрыл нас с Ньюке-Чоль, спас от расправы. Я поднялась по тропинке. Вместо цветущего луга передо мной лежала опаленная пожаром земля. Я вспомнила ту ночь: да, ветер дул с запада, огонь несло сюда. Я дошла до деревни. До того, что было когда-то деревней.

– Кьяра!

Айша постарела. Я вспомнила, как меня всегда удивляла ее готовность нянчить и растить чужих детей. Сколько любви было в ней, сколько сил…

– Ньюке-Чоль? – спросила она, и губы у нее задрожали.

– Нет-нет, – поспешила успокоить ее я. – С ней все в порядке, мы… мы успели уплыть. Она у моих друзей, она в безопасности.

– Хвала Семипряху! – выдохнула Айша и все же заплакала. – А малыш Аис… и Тонта, и Друна… почти все, все мои…

Я обняла ее. Я думала, что готова к этому. Но я ошиблась. Невозможно быть готовым к такому.

– Как вы спаслись? – спросила я.

– Мы спрятались в гротах и пещерах, ты же знаешь, их тут много. Они не особо кого-то и искали. А может, и искали бы, но пришло то чудовище, ты слышала его рев?

Я кивнула.

– А как оно яростно било хвостом! Великий Семипрях, как оно в море помещается, такое огромное! Я с малышами как раз бежала к Тихой бухте, я видела, как это чудовище бушует. Не иначе Семипрях послал нам его на помощь… Многие из стражей испугались и побросали мечи, пытались убежать.

Она хищно, злобно улыбнулась:

– Им пришлось потесниться, будь они прокляты. Наши парни угнали половину их лодок.

Я закрыла глаза. Спасибо тебе, туатлин. Еще раз спасибо. Я в неоплатном долгу.

– Значит, кто-то спасся?

– Немногие… Они… они старались убивать детей. Особенно мальчиков.

У меня перехватило дыхание.

– А Рия и Глен?

– Среди убитых их нет.

– А бабушка?

Айша меня обняла. И мы пошли на кладбище.

Которое выросло вдвое. Я шла и читала наспех написанные на могильных камнях имена: Кеная, Киано, Ваиши, Тун, Тонта, Хелт, Нола, Аис, Окелия… Я заплакала. Айша снова погладила меня по спине. Она жила с этим уже не одну неделю, а для меня они умерли только что.

На бабушкиной могиле росли лучатки. Это хорошо, она всегда любила эти мелкие невзрачные цветочки. Я погладила ее камень. Он был теплым.

– Спасибо, что… – У меня перехватило горло. – Спасибо, что похоронили… похоронили их всех.

– Как же иначе, Кьяра, – укоризненно сказала Айша.

Но я знала, о чем говорю. Горстке женщин и детей, оставшихся в живых, нужно было и хоронить мертвых, и заново налаживать свою жизнь.

– А погибшие стражи?

– Мы столкнули их в море. Пусть кормят рыб.

Я подумала, что среди стражей могли быть внуки жителей острова, но решила промолчать. Мы повернули обратно в деревню.

– Леда Вашти умирает.

– Что?

– Она выжила в этой резне, но потом… знаешь, будто это выше ее сил – перенести такое. Она слегла и не встает с постели с той самой ночи. Тебе надо успеть повидать ее. Она часто о тебе спрашивает.

Я кивнула. Мы постояли еще немного у бабушкиной могилы и пошли обратно в деревню, где теперь было несколько наспех построенных шалашей. В одном из них лежала Леда Вашти. Айша оставила меня с ней наедине.

– Это ты виновата, – прохрипела Леда Вашти.

Я кивнула, глотая слезы, которые никто не видел.

– Семипрях покарал нас из-за того, что ты нарушила обряд.

– Семипрях?!

Все мои слезы пересохли, как ручей в жару, и застыли в горле колючкой. Как же люди любят все свалить на какого-то там бога, которому до нас и дела нет, и оправдывать его гневом все те гадости, которые придумали для других людей!

– Семипрях?! Это король! Король велел убить всех нас, чтобы не было у него незаконнорожденных детей и некому было бороться с ним за престол!

И я, задыхаясь от ярости, рассказала ей, как проникла во дворец и говорила с королем.

– Мне казалось, он… он поймет, что обряд – это зло и что мы не должны жить вот так, в изгнании, и я думала, он признает своих детей, чтобы никто больше не называл их следами, будто они не люди, а…

Я замолчала. Леда Вашти тоже молчала. Долго. Она смотрела в потолок, и я испугалась, не умерла ли она, пока я изливала ей душу. Но потом она сказала, не глядя на меня:

– Ты должна нам, Кьяра Дронвахла. Должна нам всем. Должна много жизней.

Колючка в моем горле лопнула, вырвалась наружу хриплым всхлипом. Леда Вашти посмотрела на меня.