Кибердемоны 2. Сонгоку

— А иногда — даже в Минусе, — закончил Мирон. — По крайней мере, один из них научился выбираться в реальный мир. И я не понимаю, как это возможно.

— Я считаю, это души умерших в Нирване людей, — медленно и тихо проговорил полковник. — Их тела перестали жить, а разум, одинокий и неприкаянный, скитается по призрачным мирам. Им просто некуда больше податься.

— Это правда? — спросил Мирон, обращаясь почему-то к профессору. — Такое действительно возможно?

— Теорий много, — пожал тот широкими, чуть опущенными плечами. — Эта — ничем не хуже других.

— Это пришельцы, — жестко сказал Карамазов, вновь усаживаясь на стул. Пиджак он надевать не стал, но налив себе самогону, выпил, немного посидел, закрыв глаза морщинистыми черепашьими веками, и только потом выдохнул. Закусывать не стал.

Мирон чуть не рассмеялся. Сколько баек об НЛО бродило по свету с начала времен! Сколько свидетелей, на поверку оказавшихся психами, фантазёрами и просто умелыми мистификаторами…

— Такеши хочет сказать, что призраки — новая форма жизни, которая зародилась непосредственно в киберпространстве, — устало потерев лоб, пояснил профессор Китано.

— Но жизнь не может возникнуть из ничего, — возразил Мирон. — Нужна молекулярная база…

— Никто не знает, что именно нужно для того, чтобы на голом куске камня — или в виртуальном мире, состоящем из битов и кубитов — зародилась жизнь. Возможно, сонгоку — это технологическая сингулярность, — профессор встал, набрал воды в старинный чайник из нержавейки, и включив плиту — над конфоркой засияла корона синего пламени, — поставил его на огонь. — Мы ждали, что это будут Иск-Ины, которые радикально изменят нашу жизнь. Может быть, андроиды, неотличимые от людей, или люди, неотличимые от роботов… Помните байку про чёрного лебедя?

— Все думали, что лебеди бывают только белые, пока в Австралии не нашли птицу с чёрным оперением, — кивнул Мирон.

— Я что хочу сказать… — чайник пронзительно засвистел и Китано, сняв его с огня, принялся тщательно ополаскивать маленький глиняный заварник. — Пока что-либо нельзя объяснить, оно кажется загадочным и удивительным. Но как только находится объяснение — как правило простое, — происходящее становится очевидным. Вы следите за моей мыслью?

— То есть, — медленно сказал Мирон. — Все призраки и сонгоку могут оказаться просто глюком системы. А смерти, энцефалическая кома и другие неприятности, что преследуют людей в Плюсе — объясняются совершенно другими, банальными причинами?

— Именно, — кивнул профессор разливая чай по крошечным, тончайшего фарфора, пиалам. На дне каждой принялась распускать прозрачные лепестки золотая хризантема. — У кого-то — не выявленный в детском возрасте порок сердца, у кого-то — травма мозга… Переохлаждение, абстинентный синдром…

— Но я видел Призрака своими глазами! — почти закричал Мирон. — Я взаимодействовал с ним. Он… помог мне. Спас от ареста… А с другим — Сонгоку — я дрался в Плюсе. Когда мы с Хитокири принесли конструкт с Платоном в Полный Ноль… Хитокири может подтвердить! — он вскочил. — Я позову его, он видел. Видел, как я дрался…

— Мы верим тебе, Мирон, — сказал полковник. — Сядь. Никто не говорил, что гипотеза Масахико — единственно верная.

— Просто стараюсь быть полезным, — проворчал профессор, комично обидевшись. — Весь мой жизненный опыт, все мои знания говорят о том, что чудес не бывает. Не может что-то появиться из ничего… И всё имеет логичное, разумное объяснение.

— Наверняка и у Призраков оно есть, — успокаивающе кивнул полковник. — Просто мы его еще не знаем.

— Платон поместил себя в киберпространство, чтобы защитить Нирвану от призраков, — сказал Мирон. — Он столкнулся с ними в Плюсе, вычислил, какую они несут угрозу и… нашел выход. Он решил, что действуя в виртуале, сможет быть более эффективным. Но ему помешали.

— Моя внучка, — кивнул Карамазов. — Она точно рассчитала момент, когда компания будет наиболее уязвима, — подняв пиалу, он сделал крошечный глоток чаю. — Мы… много спорили. Она не скрывала, что мои методы ей не нравятся. Хотела многое изменить. Я же просил её не горячиться. Обещал, что придёт время — и она получит возможность делать всё, что сочтёт нужным.

— Когда станет управлять Технозон вместо вас?

Мирон попытался представить, как это: с детства знать, кем ты будешь. Никогда не нуждаться в деньгах — да что там! Никогда даже не задумываться о них… И знать, что тебе предстоит управлять миллионами людских судеб.

— Да, я обещал ей отойти от дел в… скором времени. Но недавно изменил решение. Я испугался.

— Перемен? Того, что она может натворить? — спросил Мирон.

— Нет, — Карамазов меланхолично отхлебнул остывшего чаю. — Нет… Как это ни банально, я испугался за себя. Испугался остаться не у дел. Собственной никчёмности — ведь я работал всю свою жизнь, с восьми лет. Я не умею жить по-другому.

— Но подсознательно вы боялись, что Амели разрушит то, что вы создавали все эти годы, — сказал Мирон. — Я бы, во всяком случае, боялся.

— Возможно, — кивнул Карамазов. — Наверное… Но сделанного не воротишь. Я изменил решение, и внучка решила действовать. Решила рискнуть.