Кибернетическая гипотеза

В мире, где прописаны сценарии, программы тщательно просчитаны, партитуры безупречны, варианты и действия всегда уместны, что же мешает, что тормозит, что хромает в таком мире?

Хромота говорит о теле. О телесном.

Хромота говорит о человеке с уязвимой пятой.

За неё-то его и держал Бог. Пятой своей он был Бог. Боги прихрамывают, когда не горбятся.

Расстройство и есть тело. То, что хромает, болит, еле держится, это сбитое дыхание и чудо равновесия. Как и человек, музыка хромает на обе ноги.

Тела ещё не настроили как следует по закону рынка.

Не идёт. Мается. Снашивается. Обманывается.

Ускользает. Слишком жарко, слишком холодно, слишком близко, слишком далеко, слишком быстро, слишком медленно.

Филипп Карль, Жан-Луи Комолли, «Свободный джаз, вне программ, вне тем, вне кадра», 2000

Всегда всеми подчёркивалось – и Т.Э. Лоуренс не исключение – кинетическое измерение политики и войны как стратегическое дополнение к количественной концепции соотношения сил. Это типичное поле герильи, в противовес традиционной войне. Уже говорилось, что за отсутствием массовости движение должно быть быстрым, быстрее господствующей власти. Так, например, формулирует свою программу Ситуационистский интернационал в 1957 году: «Нужно понимать, что мы станем свидетелями, участниками гонки между свободными художниками и полицией, чтобы испытывать и разрабатывать новые техники воздействия. В такой гонке у полиции уже серьёзное преимущество. Но от её исхода зависит, возникнут ли условия для страсти и освобождения, или укрепятся – под строгим научным контролем, без каких-либо лазеек – условия старого мира подавления и страха. […] И если контроль над этими новыми средствами не будет целиком в руках революции, нас могут затянуть в полицейский идеал пчелиного общества»⁴³. В свете последнего образа, явно, но статично изображающего итог кибернетики, какой её делает Империя, революция должна заключаться в возвращении себе самых современных технологических средств, что позволило бы тягаться с полицией на её же территории, создавая альтернативный мир теми же средствами, которыми пользуется она. Скорость при этом понимается как один из важнейших атрибутов искусства революционной политики. Но такая стратегия предполагает атаку на неподвижные силы. А при Империи такие всё больше распыляются, тогда как обезличенная власть механизмов становится кочевой и пронизывает все институты, подрывая их.

И напротив, медлительность легла в основу другого аспекта борьбы против Капитала. Саботаж луддитов не следует рассматривать в классической марксистской традиции как банальный мятеж организованного пролетариата, как протест реакционных ремесленников против постепенного отчуждения средств производства, вызванного индустриализацией. Это сознательный акт замедления потоков товаров и людей, предугадывающий центральную характеристику кибернетического капитализма, поскольку он – движение к движению, воля к власти, общее ускорение. Тейлор, к слову, понимает Научную организацию труда как технологию борьбы с «торможением рабочих», которое успешно противодействует производительности. В физическом мире мутации системы также зависят от времени, как замечают Пригожин и Стенгере: «…чем быстрее происходит передача сигнала внутри системы, тем больше количество незначительных флуктуаций, неспособных изменить состояние системы, и тем эта система стабильнее». Тактики замедления таким образом имеют дополнительную силу в борьбе с кибернетическим капитализмом, потому что атакуют его не только как сущность, но и как процесс. Но их значение больше: медлительность также необходима для того, чтобы формы-жизни установили между собой такую связь, которую нельзя было бы свести к простому обмену информацией. Она становится выражением взаимоотношений, сопротивляющихся взаимодействию.