Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей

С ним соглашался Николай Патлах, работник киевских Главных железнодорожных мастерских, член городского штаба большевиков:

<…> в момент выступления руководство самим выступлением было довольно слабое. <…> вся важнейшая работа проводилась работниками на местах. Кто как сумел организовать дело, так потом там и действовали. Мне, за несколько дней до выступления, в городском штабе обещали как оружие, так и командиров, а когда мы выступили, то получилось ничего. <…> [Б]ыло выяснено, что наших, надежных сил не так уж много, весь вопрос состоял в том, что в момент выступления сумеем ли мы повести за собой рабочих, так как находившиеся в Киеве воинские части, большинство из них было петлюровцы, а остальные держались нейтрально, а посему нам можно было рассчитывать только на рабочих{1129}.

Правда, у Александра Жуковского, будущего военного министра УНР, осталось прямо противоположное впечатление: «Із захваченої диспозиції видно було, що план повстання був розроблений детально»{1130}.

Как бы то ни было, украинские военные власти, со своей стороны, готовились к отражению угрозы. Командующий Киевским военным округом атаман Шинкарь 12 (25) января, на основании приказа народного министра военных дел, издал приказ о своем вступлении в командование «всіма військовими силами на теріторії округи як дійсними на внутрішньому фронті, також і істнуючими в залогах, в ватагах вільного козацтва і партизанських ватагах»{1131}. Днём ранее, во исполнение более ранних приказов министра, он же приказал: «Всім сущим на території округи офіцерським чинам, скинути офіцерські наплечники»{1132}. Речь здесь, по-видимому, о приказе Симона Петлюры, о котором весьма критически отзывался тот же Жуковский:

Цим наказом Петлюра остаточно дезорганізував армію, довалив її. [Ц]е особливо відноситься до Українських частей, які ще сохраняли в себе деякий порядок. Догоняючи большовиків в способах організації армії, Петлюра своїм наказом скасував чини офіцерські, зняв погони, чим зразу вирвав козака з-під видимості впливу старшинського. Останню традицію[,] якою властиво тримався ще порядок в Українських частях, він вирвав і все змішалось[,] зплуталось і остаточно розвалилось{1133}.

Сам же Петлюра с момента своей отставки с поста военного секретаря УНР жил в киевской гостинице «Эрмитаж» и, согласно воспоминаниям Кедровского, продолжал проводить организацию намеченной им ранее украинской армии. Его коллеги относились к этой деятельности, мягко говоря, неоднозначно. «[Н]овий Військовий Секретар М. Порш, Голова Ґенерального Секретаріату В. Винниченко й Голова Центральної Ради Грушевський дивилися на працю Петлюри недоброзчиливо, – утверждал Кедровский. – Вони підозрівали його в бажанню стати військовим диктатором». Субъективное отношение Порша, преемника Петлюры, можно понять. «Дескільки разів М. Порш заводив зо мною балачки, що праця С. Петлюри є “шкідлива й деморалізуюча” для війська. Старався переконати мене, що “завдяки повній нездатности С. Петлюри до організаційних військових справ”, вона позитивних наслідків не дасть, а тому, мовляв, штаб С. Петлюри треба зліквідувати». Кедровский все-таки убедил Порша не делать этого, ссылаясь на то, что, дескать, Петлюра в армии пользуется популярностью, а сам Порш – только недоверием{1134}. В похожем духе высказывался (хотя и post factum), говоря о конфронтации Центральной Рады с большевиками, Винниченко: «M. Порш так само, як і С. Петлюра, не мав ніякого знання військової справи», добавляя, впрочем: «Коли б ожив Олександр Македонський чи Наполеон і захотів помогти Центральній Раді та Ґенеральному Секретаріатові, то й то не помогло би»{1135}.