Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей

На следующий день это сообщение подхватила ленинская «Правда»: «В Киеве сторонники Рады – белогвардейцы, юнкера, офицеры расстреляли полторы тысячи рабочих, расстреляли как звери, как людоеды капитала, как трижды проклятая остервенелая буржуазная сволочь»{1233}, а еще через три дня сообщила подробнее: «Подавляющими силами Арсенал был взят юнкерами и гайдамаками. Арестованный там Военно-Революционный Комитет был весь расстрелян, в том числе и <…> Горовиц [как мы уже знаем, на самом деле в момент падения Арсенала Горвица там не было. – С. М.]. Расстреляно было в Арсенале 300 человек. <…> Террор контрреволюционеров был неописуем. Расстреливали всех рабочих по примете: у кого были мозолистые руки или рабочая блуза. Всего расстреляно больше 1500 человек»{1234}. Те же цифры впоследствии назвал Антонов-Овсеенко: «В одном арсенале петлюровцами расстреляно до 300 человек, а всего перебито свыше 1500 революционеров»{1235}; правда, в другом пассаже тех же воспоминаний он называл другие цифры: «До 200 наших товарищей ими [петлюровцами. – С. М.] расстреляны, до 500 заперты в крепости»{1236}.

Чему из этого можно верить? Понятно, что Антонов-Овсеенко – лицо заинтересованное, и понятно, в какую сторону он мог «подправить» цифры. Гораздо более объективным свидетелем был декан историко-филологического факультета Университета Св. Владимира профессор Николай Бубнов, который не симпатизировал ни большевикам, ни украинцам. По его утверждению:

Арсенал сдался, и, как после нам сообщали, все большевики, хотя и «украинские», сдавшиеся в арсенале, были поголовно (около трехсот) убиты, или, как стали впоследствии говорить, «выведены в расход», своими «компатриотами»{1237}.

К сожалению, автор не уточняет, кто и когда сообщил упомянутую цифру. Вполне вероятно, что те же большевики (которые через несколько дней после ликвидации восстания пришли к власти). Так что цифра вполне может оказаться завышенной.

Арсенальная площадь до недавнего времени называлась площадью Героев Арсенала, небольшие улицы в микрорайоне Кресты, прилегающем к заводу – именами участников восстания.

В советской историографии, как известно, восстанию на Арсенале уделили очень большое внимание. Никольскую улицу переименовали в улицу Январского восстания (сейчас это улицы Мазепы и Лаврская). События эти нашли отражения не только в огромном числе официозных публикаций, но и в фольклоре. Рабочий Андрей Покельчук{1238} сочинил «народную» песню (записана она была в 1936 году на заводе «Арсенал»), выдержанную в соответствующем стиле (обращают на себя внимание строки, начинающиеся с «Ой»):

Заспіваймо дружно пісню
Про січневії бої,
Як повстало робітництво
З «Арсеналом» на чолі!
Ой повстали всі за волю,
Для єдиної мети,
І за справу робітничу
Полягли пролетарі.
Полягли за справу бідних,
За знедолених усіх,
А проте не випускали
Стяг червоний з рук своїх.
Ой відважні арсенальці
Честі й слави зажили,
Що боями і працею
Собі орден здобули.
Ми будуєм і співаєм,
А над нами навкруги
Хочуть вдруге наступати
Наші люті вороги…
Розливайся, дзвінка пісня,
Майоріть, прапóри!
Слава слава «Арсеналу»
Не помре ніколи!{1239}

С падением завода восстание не закончилось. В районе вокзала и железнодорожных мастерских еще держались железнодорожники. Но когда украинские войска освободились из-под «Арсенала», для них не составило труда «додавить» повстанцев.

Юрий Магалевский, охранявший в те дни здание Центральной Рады, вспоминал: