Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей

Вечером, предположительно, 4 (17) июля, к голодным полуботковцам пришли некие «люди» и стали звать их «идти в город, там дадут хлеба и обмундирование»{333}. Это были, согласно различным свидетельствам, офицеры{334}, представители клуба имени Полуботка{335}. Поздним вечером солдаты покинули казармы и пошли в расположенный поблизости, на Сырце запасной полк, где захватили из ящиков винтовки. Затем они «посетили» авиационные и железнодорожные части, в одной из которых захватили автомобили. Часть солдат поехала на этих автомобилях, часть двинулась по шоссе пешком.

Около часа ночи о захвате оружия стало известно в полку имени Богдана Хмельницкого. Подполковник Капкан распорядился разбудить солдат и выехал навстречу полуботковцам с четырьмя ротами богдановцев, вооруженных винтовками, но без патронов, которых в полку вообще не было. Богдановцы преградили было путь полуботковцам, но те начали стрелять в воздух. «Аргументы» оказались настолько сильными, что часть богдановцев решила присоединиться к бунтовщикам и арестовать Капкана. Последнему пришлось заявить, что он готов идти вместе. На самом же деле он поехал в Генеральный военный комитет и около 6 часов утра распорядился издать приказ о том, что временно, до выяснения положения, принимает на себя власть над городом (!){336}.

Дойдя до города, восставшие принялись обезоруживать постовых милиционеров, что удалось им почти без всякого труда. Более смелым, чем милиционеры, оказался Павел Незлобин, повстречавшийся им на Галицком базаре. На попытку обезоружить себя он выступил вперед и обратился к солдатам:

– У кого есть смелость, пусть тот силой отберет револьвер у меня, председателя совета рабочих депутатов!

Нападающие растерялись, уселись в автомобиль и уехали с базара.

Уже на рассвете полуботковцы добрались до штаба милиции, захватили и разгромили его. Разбили столы, ящики, разорвали делопроизводство. Но больше, разумеется, их интересовало оружие: несколько сот револьверов и 70 000 патронов к ним. Здесь же они взяли кожаные пояса, ремни, шашки, которые унесли с собой, а также заменили свою изорванную обувь («люди, не имеющие сапог»!) на найденные на складе сапоги. Разгром штаба увенчался арестом поручика Лепарского. Телефон в штабе бунтовщики предусмотрительно перерезали, поэтому позвать на помощь было невозможно.

Из штаба милиции бунтовщики прошли в помещение Старокиевского района. Здесь они застали врасплох спящих милиционеров и заставили их выдать оружие. Лишь дважды или трижды сами полуботковцы пустили в ход револьверы, но стреляли только в воздух, поэтому никто не пострадал. Однако попытки захватить казначейство, государственный банк и правительственные учреждения не удались. Здесь против восставших сыграло то, что накануне, 3 (16) июля, в Петрограде началось выступление большевиков – та самая «генеральная репетиция» Октябрьской революции, после которой семеро большевиков были арестованы в особняке Кшесинской, а Ленин и Зиновьев бежали в деревню Разлив. Когда в Киеве получили тревожные сведения из столицы, по распоряжению Исполнительного комитета во всех этих учреждениях были выставлены вооруженные патрули. Об них восставшие «споткнулись», как и перед этим о смелого Незлобина.

Из старого города путь полуботковцев лежал на Печерск. Около 6–7 часов утра они явились в дом командующего войсками Киевского военного округа, на Александровскую, 3. Не застав там полковника Оберучева, который был в отъезде, они разгромили его квартиру, «причем не миновали даже мелких вещей». (По иронии, 1 (14) июля именно Оберучев подписал обязательное постановление о запрете «вторгаться в частные квартиры, склады и какие бы то ни было помещения вообще без согласия хозяев квартир и помещений»{337}…) Оттуда они проследовали к крепости, где захватили комендантское управление и арестовали коменданта Киева генерала Александра Цицовича.

Несмотря на ранний час, весть о восстании разнеслась быстро. Уже с 6 часов утра во дворце собрались представители военных и гражданских властей, обоих советов и общественных организаций. Сам дворец окружили сильными отрядами юнкеров и казаков, во избежание захвата. Образовалось нечто вроде штаба, куда стекалась информация и откуда рассылались распоряжения{338}.

Уже ранним утром богдановцы начали обезоруживать патрули полуботковцев, находившиеся у некоторых учреждений, приводить обезоруженных солдат к музею и подвозить на автомобилях отнятое у них оружие – винтовки, револьверы, сабли, патроны.