Киево-Печерский патерик

Поистине предивное чудо, братия, проявилось в том, что собрал Господь воедино таких черноризцев в обители Матери своей. Как пресветлые светила сияли они в Русской земле: одни были постниками, другие подвизались в бдении, иные в земных поклонах, некоторые постились через день или через два, иные питались лишь хлебом и водой, а другие только вареными или сырыми овощами; и все в любви жили: меньшие покорялись старшим и не смели при них говорить, и все это делали с покорностью и с великим послушанием; также и старшие имели любовь к младшим, наставляя и утешая их, как детей своих возлюбленных. И если какой брат впадал в какое-нибудь прегрешение, другие утешали его, и по великой любви своей епитимию, наложенную на одного, разделяли трое или четверо. Такова-то была божественная любовь меж той святой братии, такое воздержание и смирение. И если какой-нибудь брат уходил из монастыря, вся братия сильно печалилась о том, и посылали за ним, призывая в монастырь этого брата, чтобы он возвратился. И если возвращался такой брат, то шли к игумену, все кланялись и просили за брата игумена, и принимали брата этого в монастырь с радостью. Вот какие были тогда черноризцы, постники, подвижники! Из них же вспомяну о некоторых чудных мужах.

Яко се убо бысть пръвый Дамианъ прозвитерь. Бяше таковъ постник, яко, разв хлба и воды, ничтоже ядяше до дьне смертисвоеа. И аще убо когда приношаше кто дтищьболенъ, каковмъ убо недугомъ одръжим бяше, приношаху в монастырь къ преподобному Феодосию, той же повелеваше сему Дамиану молитву сътворити над болящимъ. И абие творяше, и маслом святымъ помазываше, и приимаху исцлениа приходящиик нму.

Вот первый из них — Дамиан-пресвитер. Был он такой постник, что, кроме хлеба и воды, ничего не ел до самой смерти. И если когда кто-нибудь приносил больного ребенка, одержимого каким-либо недугом, в монастырь к преподобному Феодосию, то тот повелевал Дамиану сотворить молитву над больным. И тотчас, как он помолится и помажет елеем больного, то сразу выздоравливали приходящие к нему.

Единою же разболвшуся сему блаженному Дамиану и конець житию приати хотящу, и лежащу ему в немощи, прииде к нему аггелъ въ образ Феодосиев, общеваа ему царство небесное за труд его. Посемь же прииде к нему великий Феодосиесъ братиею, и присдяще у него, оному же изнемогающу. И възрвъ на игумена, рече: «Не забывай, отче, еже ся еси общалъ в сию нощь». Разумв же великий Феодосие, яко видние вид, и рече ему: «Брате Дамиане! Еже ти есмь общалъ, то ти будет». Онъ же смеживъ очи свои и предасть душу в руц Божии. Игуменъ же и вся братиа погрбоша его честно.

Когда разболелся блаженный Дамиан и, ожидая своей кончины, лежал в немощи, пришел к нему ангел в обличий Феодосия и обещал ему царство небесное за труды его. Вскоре затем пришел к нему и сам великий Феодосии с братией, и сели у постели его, изнемогающего от болезни. Он же, взглянув на игумена, сказал: «Не забудь, отче, что ты мне обещал нынче ночью». И уразумел великий Феодосии, что тот видение видел, и сказал ему: «Брат Дамиан! Что я тебе обещал, то и сбудется». Он же закрыл очи и предал дух свой в руки Божий. Игумен же и вся братия похоронили его честно.

Таковъже б другый брат, Иермиа имянем, иже помняше кресщение Рускиа земля; и сему даръ от Бога данъ: провдяше бо хотящаа быти. И аще кого видяше в помышлении, то обличаше его в тайн и наказовашеблюстися от диавола. И аше который брат умышляаше ити из монастыря, он же пакы, пришед к нему, обличаше его мысль и утшаше брата. И аще кому глаголаше, что добро или что зло, то збывашеся слово старче.

Был также и другой брат, Иеремия именем, который еще помнил крещение Русской земли; и был ему дан от Бога дар предсказывать будущее. Когда он прозревал в ком-нибудь дурные помыслы, то обличал его втайне и наставлял, как уберечься от дьявола. И если какой-нибудь брат задумывал уйти из монастыря, он, сразу же прийдя к нему, обличал замысел его и утешал брата. И если кому-нибудь предсказывал он — хорошее ли или дурное, — всегда сбывалось слово старца.

Бже инъ старець, имянем Матфй, б бо прозорливъ. Единою же, стоаще ему въ церьки на мсте своем, възвед очи свои и позрвъ по братии, иже стоать по обма странама поющим, виде бса, обходяща въ образ ляхаи въ приполц носяща цвткы, иже глаголются лпкы, и взимаше и нкако з лона цвток, и връзаше на кого любо. И аще кому прилепняше цвток стоащихъ от братиа, то мало постоавъ, и раслабвъ умом, и вину себ притворивъ какову убо, исхождаше исъ церькви, и шед спаше, и не възвращашеся на пние. Аще ли же връзаше на другого от стоащих и не прилепняше ему цвток, то тъй крпко стоаше в пнии своемь, дондеже отпоаху утренюю, и тогда идяху кождо в клия своа.