Кикимору вызывали?

Так, подождите, о чем это она? Изабель выполняла свой долг, вступая в этот брак. Ей не следовало думать о таких малозначительных и далеких во времени вещах. Следовало бы сосредоточиться на том, чтобы произвести благоприятное впечатление на будущего мужа! И никаких фантазий о том, как тот будет выглядеть без всей этой пудры, без одежды, в горячей пенной ванне… Совсем никаких!

Во время долгого приветственного ужина Изабель толком и не разговаривала со своим женихом, отвлеченная более сговорчивыми и жаждущими ее непосредственного участия людьми и делами. Принц, впрочем, не возражал: сидел вполоборота, глядел на нее из-под длинных ресниц, лениво улыбаясь, и никак особенно не реагировал на происходящее.

На прощание он прошептал несколько нежных поэтических строк по-франконски, из которых Изабель разобрала только часть слов, и поцеловал ее руку. От его взгляда у девушки мурашки пробежали по спине.

Оказавшись наконец в кровати после этого бесконечно-долгого и такого полного впечатлениями дня, Изабель обняла подушку, зарывшись в нее лицом, и запищала тихонько от избытка чувств.

* * *

Хесус Сан-Монтес, облаченный в полное и парадное епископское одеяние, извлек из сундука Библию в серебряном с драгоценными камнями переплете и торжественно возложил ее на переносной алтарь. Что было делать – храм не вмещал всех желающих, поэтому обручение решено было провести на ступенях собора, чтобы все жители города могли убедиться в том, что дофин Франконии связал себя нерушимыми узами с инфантой Гишпании.

Саму брачную церемонию проведут на родине дофина, в присутствии короля, ну а обручение пройдет здесь, на родине невесты. И плевать всем на давно подписанные договоры – только благословение Божие сделает инфанту невестой франконского принца в глазах народа.

Епископ Овьедо был очень счастлив тем, что именно ему доверили проведение церемонии, поэтому не спешил и тщательно совершал каждое действие.

Изабель в строгом жемчужного цвета платье и с накинутой поверх волос белоснежной мантильей несколько нервно переминалась на ступенях храма. Людовик в шитом золотом ярко-синем костюме еще более нервно и нетерпеливо переступал с ноги на ногу на другой стороне тех же ступеней.

– Подойдите ближе, дети мои, – мягкий, обволакивающий голос священнослужителя отражался от стен церкви, окутывал маленькую площадь, так что, казалось – он исходит отовсюду, и даже с небес.

Двое подошли ближе к переносному алтарю и встали бок о бок, положив ладони на Священное писание.

– Людовик. Обещаешь ли ты перед лицом Господа и перед людьми, стоящими здесь сейчас, взять эту женщину в жены, любить ее, заботиться и беречь пуще глаза своего?

– Обещаю, – произнес дофин по-гишпански с различимым франконским акцентом.

Принцесса почувствовала, далеко не в первый раз за день, как все ее внутренности дрожат и трепещут, словно внутри нее поселился целый рой пчел.

– Изабелла. Обещаешь ли ты перед лицом Господа и перед людьми, стоящими здесь сейчас, выйти замуж за этого мужчину, любить его и заботиться о нем, будто о самой себе?

– Обещаю, – произнесла инфанта не дрогнувшим голосом.

– Теперь вы двое обручены. Поздравляю, – добавил епископ с улыбкой, подавая жениху блюдце с освященными в алтаре перстнями.

Дофин взял тяжелое кольцо с крупным изумрудом и надел его на руку невесты. Она в свою очередь взяла печатку с небольшим камушком в углу и надела ее жениху.

– Можете поцеловать невесту! – радостно объявил епископ. Он-то знал, что этот поцелуй, по сути, закрепит брак в глазах гишпанцев.

Людовик осторожно склонился к замершей невесте и легко-легко коснулся губами ее губ. Изабель стояла неподвижно, однако ее губы дрогнули, принимая поцелуй, и жених не удержался – нежно погладил их языком, обещая…

– Ступайте, дети мои, и да пребудет с вами благословение Господне! – воздел руки епископ Хесус.

Жених и невеста под руку спустились с алтаря и проследовали по расстеленной суконной «дорожке» мимо восторженной толпы. Их осыпали цветами, рисом, бросали под ноги мелкие монеты, которые потом подхватывали нищие. Доны и доньи, мсье и мадемуазель самых разных возрастов и внешних качеств, все как один нарядно одетые и улыбающиеся, махали платками, веерами и шляпами. Кто-то нетерпеливо начал выкрикивать поздравления или же просто радостные восклицания, где-то за спинами уже звенели гитары, обещая жаркую фиесту. Шум толпы потихоньку нарастал, превращая еще пару минут назад затихающую в напряжении площадь в гудящий улей.

Двое, идущие под руку по центральной дорожке, словно не замечали ничего из этого. Людовик улыбался довольно и задорно, словно ребенок, которому только что разрешили сесть за один обеденный стол со взрослыми. Изабель зарделась так нежно, как это могут делать только настоящие блондинки, и улыбалась, потупив глаза, то и дело поглядывая на своего жениха.

Аугусто стоял в толпе, наблюдающей за торжественной церемонией с улицы, у фонтана. Незачем ему было лезть в «ближний круг», да не особо-то и хотелось. Но пальцы столичный сыщик сложил так, чтобы в любой момент можно было бросить заклинание.